Девушка прислушалась - снаружи не доносилось ни звука, даже за дровами дежурные еще не пошли.
Поэтому она на цыпочках прошла в сени, схватила первую попавшуюся овчинку из ряда общей ученической одежды, висевшей на крючках, вбитых прямо в балку стены, и, все-таки скрипнув входной дверью, проскользнула во двор.
В горах занималось густое и серое мглистое утро. Повинуясь злому северному ветру, толстобокие облака беспорядочною толпою неслись над верхушками деревьев - день обещал быть пасмурным.
По Таниным расчетам, не было и пяти, а занятия начинались ровно в семь утра: сначала бег через лесной бурелом, на завтрак каша и горький отвар, а дальше - руны, знаки, формулы, пирамиды...
Ее золотисто-пепельные волосы отросли ниже спины, спутались и разлохматились, а тело исхудало от постоянного недоедания. Но благодаря ежедневным физическим нагрузкам появились мышцы, выпрямилась спина, расправились плечи. Увидели бы ее бывшие друзья и знакомые - точно не узнали бы. Да и не могла Таня толком оценить все изменения в своей внешности: вот уже третий год она не видела простого зеркала. Дашка шепотом рассказывала новой подруге, что зеркала им специально не отдают, чтобы не переговаривались с родственниками или просто не сбежали по тайным переходам - это было под силу многим из девушек, в том числе и Даше. Поэтому все ученицы умывались в ручье, где и могли полюбоваться своим отражением, там же чистили зубы, "принимали душ", стирали и сушили одежду, расчесывали волосы грубыми деревянными щетками.
Для всех друзей, и для своей семьи в первую очередь, Таня училась в одном из высших учебных заведений Лондона, на факультете международных связей. Да, знали бы родители, где их дочь пребывает на самом деле, - в глухих карпатских лесах... По колдовскому закону во время учебы о семье запрещалось даже думать, чтобы не навлечь на родных беду или проклятие. Вспомнив об этом, Татьяна переключилась на дорогу. Подняла с земли короткий сучок, быстро соорудила с его помощью нехитрую прическу, затем перемахнула через низкий плетень и побежала через высокий холм в лес. Там, среди голых кустов и островков бледного мха, вилась едва заметная тропинка, ведущая через неглубокий овражек к поляне с широким мшистым пнем в самом центре, ее любимому тайному месту.
Оказавшись на поляне, Татьяна все-таки оглянулась, но ничего подозрительного не заметила. Щелчок пальцами - вызов магической стихии ветра, затем - мысленная картинка в воображении, легкое касание браслета - и вот перед ней столь желанная чашка горячего кофе.
Сделала первый большой глоток обжигающего напитка, девушка ухмыльнулась: знала бы ведьма Олеша, что одна из ее учениц кофе тайком попивает, о-о-о... Побьёт старая карга связкой тонких ивовых прутьев, а то и кочергой. Тане и так изрядно доставалось за вечную неуспеваемость по руническому письму. Остальные ученицы с самого детства знали, что будут ведьмами, поэтому еще под неусыпным присмотром родителей изучали проклятое трехстрочье. Для Татьяны сия наука представлялась ни чем иным, как мудреной китайской грамотой.
Руны, идущие в первой строчке, обозначали слова. Во второй шли знаки, символические изображения жестов: творящий заклинание должен был в точности воспроизвести нарисованное движение. В нижней третьей строчке находился эморяд - синусоида, индикатор эмоций. Только гармоничное сочетание всех трех рядов порождало правильное заклятие, но самое сложное заключалось в том, что все эти три строки нужно было производить одновременно: читать, сплетать пальцы в жест, вызывать нужное чувство - гнев, тревогу, радость, восхищение, печаль. Мало того, по-настоящему сложное заклинание могло быть расписано на десятки страниц, и при его чтении следовало ни разу не сбиться, иначе весь труд пропадал даром. Алфавит рун достигал пяти тысяч знаков только в современном толковании, а старые словари вообще предлагали запомнить от восьми до двадцати тысяч рун на древних и мертвых языках.
Да, именно на рунических письменах плелись самые мудреные заклятия. Но в остальном, что касалось практики, Таня не знала соперниц - прабабкин браслет все охотнее помогал своей хозяйке, и даже сама Олеша не раз кидала на него завистливые взгляды. Даша рассказывала, что среди учениц ходят самые чудные сплетни: как молодой и неопытной ведьмочке достался браслет столь небывалой мощи, за какие такие заслуги? Выдвигались самые различные предположения: от простых, вроде счастливого нахождения браслета в лесу под деревом, до весьма скандальных и неприличных. По этой причине Татьяна сторонилась своих товарок и не дружила ни с кем, кроме Дарьи.
Второй глоток кофе принес меньше радости: опять мало сахара положили. Чашку кофе Татьяна притягивала заклинанием выманивания; скорее всего та прилетала из ближнего города, из какого-нибудь дома на окраине. Вначале девушка испытывала угрызения совести: все-таки она забирает чужой кофе, попросту говоря - ворует! Но, во-первых, она всегда отдавала чашку назад, а во-вторых - нечасто ей удавалось выбраться из дома, чтобы попить кофейку в лесу.
Допив напиток, девушка невольно поежилась, потерев одну ногу о другую: над влажной землей низко стелился редкий туман, ветерок нес за собою снежную пыль, босые ступни совершенно замерзли. Как жаль, что во время учебы ведьмам запрещалось носить обувь: ходьба босиком по сырой земле позволяла лучше чувствовать силу природной стихии. Таня вскочила и принялась энергично размахивать руками и трясти ногами, чтобы согреться. После этого она запрыгнула на пень и строго сказала:
- Приступим!
Раз уж ей повезло выскользнуть из дома незамеченной, можно попрактиковаться в превращениях. Все ученицы Олеши умели превращаться в самых разных зверей и птиц: сову, оленя, волчицу, кошку, собаку, журавля... У той же Дашки на предплечье был всего лишь тонкий серебряный браслет толщиной не больше карандаша, и то она запросто могла оборачиваться небольшой рыжей белкой. И только Татьяна оборачивалась самой обыкновенной прыткой карпатской ящерицей - зелено-бурое пресмыкающееся с чудными, золотисто-черными глазами. Но уж в этом году Татьяна Окрайчик сдаст треклятый выпускной экзамен, чтобы выбраться наконец из опостылевшего дома старой карпатской колдуньи!
Молодая ведьма сосредоточилась, привычно коснулась браслета, вскинула руки да так и закрутилась волчком: ее фигуру обволокло золотистое облако, и превращение свершилось.
Скосив глаза, Татьяна увидела знакомый зелено-бурый хвост и шумно разочарованно вздохнула - замелькал длинный раздвоенный язык.
Видать, и в этом году придется предстать перед экзаменаторами в обличье ящерки. "Такова твоя природа, Татьяна", - говорила ей старуха Олеша, по обыкновению скалясь в два ряда ослепительно-белых вставных зубов. Понятно, что, будучи по своей природе крупным бурым медведем, главная ведьма имела право насмехаться.
Ящерка соскользнула по шершавому боку пня и притаилась меж его корней. Превращаться обратно не хотелось да и добраться до домика в теле пресмыкающегося будет куда сподручнее - босые ступни точно не будут мерзнуть.