– Ритка, ты слепая курица. В нем килограммов девяносто живого веса, мои продавщицы стоят к нему в очередь, а хватка у него, как у бульдога. Этот мальчик далеко пойдет, и очень надеюсь, что мы сработаемся. Он – локомотив моего бизнеса, а спать с локомотивом противоестественно, – объяснила Лида при первой же попытке Маргоши открыть подруге глаза на пропадающее рядом добро. – Мне не нужен такой красавчик. А я ему нужна как набор необходимых для взлета атрибутов. Я ему и так все дам, у него такой потенциал, что вполне достаточно просто зарабатывать для меня деньги, а ублажать меня в постели не обязательно. Все равно, большего он от меня не получит, а все, что ему надо, будет дано не в постели, а в офисе.
– Надеюсь, ты ему еще не озвучила свою позицию? – обреченно поинтересовалась Рита.
– Больно надо. Пусть не расслабляется. Хотя его пылкие взгляды меня беспокоят, раздражают, я бы даже сказала.
– Раздражают, – повторила Рита. – Лечить тебя надо. Вряд ли найдется еще тетка, которую это будет раздражать.
Но Макс не отступал, целеустремленно забрасывая Лиду подарками, цветами и стихами. Их по его заказу писал тощий, как чахлый фикус, студент с иняза, худобу которого компенсировала чудовищно патлатая прическа, делавшая его похожим на пальму. Лидка нервничала и пугалась, прекрасно понимая подоплеку подобных поступков. Выглядеть дурой перед сотрудниками и перед самой собой не хотелось. А еще ей невероятно хотелось уступить этому упертому парню, но она предполагала финал, поэтому позволяла себе только мечтать.
– Так что с Максом? – Рита, решившая свои проблемы, теперь была готова обсуждать Лидкины трудности, искренне считая, что хоть кому-то эта железная леди должна периодически выговариваться.
Лиду действительно иногда прорывало, и тогда Рита жалела до слез слишком умную и проницательную подругу.
– Работает, а что ему сделается?
– Ты же знаешь, я не об этом!
– А об этом я говорить не желаю. Унизительно!
– Унизительно делиться со мной? – ахнула Маргоша.
– Унизительно то, что он делает, бестолочь.
– Ой, Лидка, кто б меня так поунижал!
– У тебя все то же самое, только мужик менее смазливый и менее достойный. И цель у тебя иная.
– Да, какие мелочи. Менее смазливый, менее достойный! – передразнила она Лиду. – А что, есть еще какие-нибудь критерии, по которым можно оценивать мужиков? У тебя красивый, достойный мужик. Формулировки другие, прямо противоположные.
– Он ухаживает не за мной, а за своей начальницей, в надежде на повышение.
– А его начальница разве не ты?
– Короче, он ухаживает за своей карьерой. А она и так уже за него замуж вышла, только он не знает. Думаю, пора ему сообщить.
– Каким же образом? Представляю, с твоей-то дипломатичностью! «Кончай подбивать ко мне клинья, повышаю тебе зарплату и назначаю наиглавнейшим начальником!» Вероятно, это будет выглядеть именно так.
– Почти, – не смутилась Лида. – У меня грядет реорганизация, и я собираюсь сделать его генеральным директором новой компании. С акциями, правами и прочими полномочиями. Вопрос снимется сам собой.
– А если нет?
– Снимется, – хмыкнула Лидка. – К сожалению. Одно радует: мы сможем работать вместе.
– Значит, он тебе все-таки небезразличен? – напряглась Рита.
– Естественно, нет! Такие гении от экономики на дороге не валяются. Да я с него пылинки сдувать стану!
– Иногда лучше быть дурой, – искренне сообщила Маргоша, убитая наповал Лидкиными сентенциями.
– Что ж делать. Вот такая у меня беда, уродилась я умной. Это заболевание хроническое и неизлечимое.
Рита подобрала ноги под себя и уютно навалилась на спинку кресла.
– Ладно. А ты чем будешь заниматься, пока Макс руководит?
В полутьме гостиной на мгновение повисла пауза, которую нарушил неожиданно робкий Лидкин голос:
– А я буду рожать.
– От Макса? – обрадованно подпрыгнула Рита, старательно скрывая замешательство.
Лида явно ждала от нее не просто реакции, но и поддержки. Ее заявление прозвучало, мягко говоря, нелогично после столь убедительного линчевания мужчин.
– При чем здесь он? Что ты прицепилась к мужику?
– Так сама же сказала – килограммов девяносто веса! Столько добра пропадает!
– Не боись, не пропадет, – уверенно махнула рукой Лида.
– Ну и? У тебя кто-то появился? – осторожничала Рита.
– В наше время люди научились зарабатывать на всем, и даже на этом.
– Ты хочешь купить ребенка, что ли?
– Нет, родить. По-моему, я достаточно ясно выразилась.
– Это для таких умных, как ты, все ясно, а мне, дуре, нужны пояснения! – разозлилась Маргоша.
– Слушай, мне вообще-то не очень приятно об этом говорить. Тем более что тебе моих проблем не понять.
– Ты попробуй, я постараюсь, хоть и узколобая.
– Не обижайся. Просто ты красивая баба, к тебе липнут нормальные мужики с нормальными целями. Ты им интересна сама по себе. А ко мне стекаются какие-то отбросы, у которых в глазенках мельтешат цифры, как в счетчике такси.
– Это ты придумала. Ты же не Квазимодо, в самом-то деле. Не всем быть фотомоделями.
– Мне-то точно не быть, – подтвердила Лида. – Я не хочу быть обманутой. А чтобы не быть обманутой кем-то, прежде всего не надо обманываться самой. Глянь на меня и найди хоть один плюс!
– Легко. Во-первых, у тебя глаза красивые.
– Угу. Только маленькие и непонятного цвета. Все, заткнись и пей кофе. Нужны мне твои комплименты.
– Лидка, да при твоих-то деньгах мужиков можно менять, как трусы «неделька». Подойди к этому с других позиций: не они тебя используют, а ты их.
– Ритка, кто тебя воспитывал? Откуда в тебе подобный цинизм?
– От тебя.
– Пойми, мне противно это все. Не хочу я любовь за деньги покупать, потому что обманут. Как на блошином рынке. Кинут элементарно.
– Откуда ты можешь заранее знать? Не всех же кидают.
– Подобная сделка заранее обречена на провал: любовь купить нельзя. И напрокат взять нельзя. Она как роса на траве – возникает из ниоткуда и уходит в никуда.
– Роса – это конденсат, из воздуха.
– Вот и любовь, Ритка, из воздуха. Ее деньгами не наконденсируешь.
– И как ты планируешь залететь? Как Дева Мария?
– Приблизительно. В клинике. Безо всяких грязных, жадных и потных мужиков. Все проверено, без дурной наследственности и вредных генов.
– А, может, для разнообразия, сначала попробуешь? Ну, чтобы было о чем вспомнить, когда станешь нянчить в кресле-качалке свой геморрой, полоскать челюсти в стакане и трястись от старческой слабости.