– Я Танькина подруга, – пояснила Нина и с выражением безграничного счастья на лице добавила: – А Танька-то родила! Представляешь?! Мальчик!
– Да ты что! – с готовностью обрадовался Алеша, решив, что на досуге вспомнит, кто такая Танька и что это за дылда, похожая на помпон от его детской шапки. Эту шапку он ненавидел до сих пор, поскольку цветастая кисточка на длиннющем шнурке магнитом притягивала окружающих, каждый считал своим долгом дернуть за пучок пестрой шерсти, озвучив какую-нибудь чушь. – Вот здорово!
Оля тоже изобразила заинтересованность. Ей было проще, она понимала, что позднее выяснит у Нины подробности. Зная, что мужчины не любят слишком любопытных, она решила потерпеть с вопросами до лучших времен.
– Ага. – Нина держала его уже за две пуговицы. – Мы и не думали, что удастся тебе это сообщить.
– Ну вот – теперь я знаю, – подвел итог Алексей, которого больше волновало другое: можно ли пригласить Олю к себе или пока рано.
С долговязой хотелось поскорее распрощаться, но отдирание ее когтей от собственной рубашки в любом случае выглядело бы глупо. Нужно было дождаться, пока она исчерпает все темы для беседы и отвалится сама.
– Ты когда поедешь? – Если бы у Нины была третья рука, то она бы непременно придержала мужика, ставшего для нее билетом в новую жизнь, еще за что-нибудь, так как он явно собирался ретироваться.
– Куда?
– К Таньке! – Нина выкатила глаза и для убедительности подергала его за пуговицу, словно эта деталь фурнитуры была как-то связана с Лешиной сообразительностью.
– К Таньке? Зачем?
– Ты что, шутишь?! – Она изменилась в лице и трагически скосила глаза на Олю. – Не ожидала от тебя такого, если честно. Как-то не по-людски, ребенок же не виноват.
– В чем не виноват? – Если прикидываться, что узнал длинную девицу, Леша еще мог, то поддержать беседу, с каждым мгновением становившуюся все более бессмысленной, он был не в состоянии.
– В том, что ты его отец! – рявкнула Нина и с деланым презрением отцепилась от рубашки, как блоха, готовящаяся к переезду.
Она напружинилась и стремительно развернулась, готовясь исчезнуть в толпе, но Алексей, в длинном списке подруг которого, судя по испуганному выражению лица, действительно имелась некая Таня, схватил ее за тонкий локоть, не давая ускользнуть.
– Как ее фамилия? – требовательно спросил он, с отчаянием поглядывая на побледневшую Олю. – Нет, как она выглядит?
– Сейчас – плохо выглядит! Роды не красят! А особенно когда отец ребенка прямо перед событием сообщает, что чувства у него угасли, а проблемы, которые нарисовались, не имеют к нему отношения! – важно сообщила Нина, посматривая на готовую расплакаться Олечку.
– Я не об этом: она блондинка, брюнетка, рыжая?
– Ни фига себе – списочек! А ты ходок, как я посмотрю, – обрадовалась Нина. – Забыл? Ты ж у нас любитель блондинок! Кстати, сын – вылитый ты!
Полные слез глаза Олечки были менее серьезной проблемой, нежели навешиваемое на него отцовство, поэтому Алексей, вместо того чтобы начать оправдываться, изо всех сил пытался расставить все точки над i. Мама оказалась совершенно права: нашлась все-таки прохиндейка, вознамерившаяся женить его на себе. От волнения он никак не мог вспомнить, когда последний раз встречался с Татьяной. В любом случае это было очень и очень давно.
– Да не беременел от меня никто! – в отчаянии заорал Алексей, чем вызвал веселый смех окружающих, расслышавших сквозь раскаты музыки его тарзаний вопль.
– Конечно, если тебе, родному отцу, проще думать, что никакого ребенка нет, то меня это и подавно не касается! – великодушно кивнула Нина. – Танька сама виновата: надо смотреть, с кем связываешься.
– Кисуля моя, – налетел на них взмокший Колобок. – Где ты ходишь? За тобой невозможно угнаться!
– Котик, да я тебя искала! – Нина нагнулась и поцеловала кавалера в блестящую плешку. Сверху его брюшко, распиравшее джинсы, выглядело очень трогательно и несерьезно.
Позволив Колобку, зависшему в затяжном прыжке, нанести ответный поцелуй, Нина подумала, что, когда станет знаменитой фотомоделью и начнет хорошо зарабатывать, за ней будут семенить не такие вот ходячие перезрелые арбузики, а красивые мужики, наподобие вибрирующего от волнения Алексея, доведенного ее ловким враньем до исступления, так как попытка восстановить в памяти всех своих девиц успехом не увенчалась.
– Пока, голубки! – Нинка игриво пошевелила маникюром, изобразив акт прощания.
Алеша тоскливо посмотрел вслед удаляющейся парочке, навевающей воспоминания о Дон Кихоте и Санчо Пансе.
– Бред! Эта баба – какая-то чокнутая. Точно! Она больная и таким образом развлекается! У меня с Татьяной ничего не было, она меня с кем-то перепутала! Да никакой Таньки и в природе нет! – Он заискивающе посмотрел на непроницаемую Олечку. – Обычная шизофреничка, я, кажется, даже слышал уже от кого-то об этой психопатке!
– Это моя подруга. – Оля резко оборвала набиравшего обороты кавалера. – И с головой у нее полнейший порядок!
– Подруга? Так ты что, и Татьяну знаешь? – опешил парень.
– Какую? – ехидно поинтересовалась она. – Которой в природе нет?
Олечке хотелось ударить его, расцарапать, а потом поплакать у него же на груди. Она не могла ничего с собой поделать: парень, как и большинство мужиков, оказался банальным подлецом, его безумно хотелось оправдать. Мама была абсолютно права: противоположный пол при первом же упоминании об опасности в виде орущего и пачкающего памперсы создания моментально перестает благородно побрякивать рыцарскими латами и изображать гардемарина. Растеряв всю галантность, представитель сильной половины человечества в большинстве случаев подобно страусу на крейсерской скорости улепетывает от возлюбленной, возомнившей себя орнитологом и желающей непременно окольцевать бедную птичку. А если распираемая матримониальными надеждами дама все же нагоняет его, то жертва резко тормозит, втыкая голову в песок и демонстрируя полнейшую непричастность ко всему, происходящему на поверхности, в особенности к пылким и прочувствованным рассказам про будущее семейное счастье втроем.
В нежелании Алеши сковывать себя узами брака не было ничего необычного, и Олечка даже не возражала бы, сообщи он ей о том, что где-то у него есть ребенок, но факт, что Алексей категорически открещивался от уже готового младенца, уронил его в Олиных глазах. Уронил, но не закопал, поэтому она, как большинство юных девочек, считающих, что надо брать мужчину таким, какой он есть, а затем переделывать, подгоняя под героев любимых книг и сериалов, решила, что позже сумеет объяснить, как он был неправ, и даже мельком представила трогательную картину воссоединения отца с сыном. Женщин, имеющих неосторожность делать выводы о возможности перевоспитания мужчин, переживших переходный возраст, вводит в заблуждение мягкость и податливость материала на первых порах знакомства. Джентльмены старательно ходят в душ, ежедневно бреются, щедро тратятся на цветы и подарки, с видом гурманов цедят французское вино голубиными порциями, презрительно морщась при виде пива, не сморкаются в занавески и опутывают избранницу витиеватыми комплиментами, поражая эрудицией и фантазией. Так сосед, пришедший взять в долг, старательно вытирая ноги, рассказывает о радужных перспективах собственного бизнеса и хвалит плешивую собаку хозяина вкупе с его скандальной женой, стараясь произвести максимально положительное впечатление, параллельно намекая на свою платежеспособность. Цель в обоих случаях одна: добиться благосклонности и, хапнув желаемое, вернуться к прежней внешней форме, не требующей особых усилий. В результате возлюбленная скачет у плиты и подает пиво, соседская собака критикуется за свои и чужие кучки, найденные во дворе, а жене соседа отвешиваются двусмысленные комплименты.