– Вот эту, – без тени сомнения указал он на самое большое полотно. – А ты как думаешь? – Сашино мнение он по-прежнему ценил очень высоко. У нее был верный глаз, и Лайам всегда питал глубокое уважение к тому, что и как она делает.
– Да, пожалуй. Ты прав. А я что-то растерялась и засомневалась. Но ты, конечно, прав. – Она перенесла картину туда, где ее решили вешать, и Лайам поспешил на помощь. Холст был слишком велик, чтобы нести его одной, но Саша бы справилась. Ей было не впервой задерживаться в галерее допоздна и собственноручно развешивать картины, одновременно воюя со стремянкой, полотном, рулеткой, уровнем, гвоздями и молотком. Лайам с улыбкой смотрел, как она ловко загнала в стену гвоздь и подхватила поданную им картину. Все такая же упрямая и целеустремленная! Ничто не изменилось. Когда она спустилась полюбоваться результатами своего труда, он все еще улыбался. – Вот это да! Смотрится идеально!
Лайам кивнул и окинул картину на стене придирчивым взором художника. И тоже остался доволен.
– Да, отлично. – Потом он обошел другие залы и был восхищен тем, как Саша все разместила. Но он и заранее знал, что она сделает все наилучшим образом. А Саша стояла, смотрела на него и считала в уме, сколько времени прошло с их последней встречи. Получалось, что четыре с лишним месяца. Но Саша твердо решила не делать ни одного шага навстречу. Хватило бы только сил выдержать эти дни, когда он здесь, совсем рядом. Ее по-прежнему пронзало током, как и раньше, когда он приближался, но она не должна была этого показывать. Лайам казался оживленным, был доброжелателен к ней и… спокоен. Это и мучило Сашу, и озадачивало. Но она сказала себе, что так даже к лучшему. А, собственно, она ничего другого и не ждала.
Когда Лайам прошел по всем залам, Саша погасила в галерее свет, включила сигнализацию и заперла дверь. Они вместе вышли на улицу. К Сашиному изумлению, с неба сыпал снег. Она пробыла в галерее весь день и не заметила, как изменилась погода.
– Ты где остановился? – как можно более ровным голосом спросила она. Лайам смотрел на нее и поражался, какой у нее усталый вид и как сильно она исхудала. А Саша, глядя на него и гадая, какие у него теперь подружки, чувствовала себя уставшей немолодой женщиной. Но Лайам и сейчас отдавал должное ее красоте. Правда, она казалась уж очень изможденной. Может, она больна? – забеспокоился он.
– У друзей в Трайбеке. – Он специально выразился так туманно, не хотел обсуждать никаких личных тем. – На следующей неделе хочу съездить к детям, сразу после выставки. Бет в Новый год выходит замуж. – Лайам и сам не знал, зачем это ей говорит, но было так приятно снова ее видеть. Приятно, но очень странно. Странно было так любить человека, а в результате их даже друзьями нельзя назвать. Художник и галерист, вот чем теперь исчерпываются их отношения. Вот пройдет выставка, и когда они в следующий раз увидятся, одному богу известно.
– Как твои ребята? – поинтересовалась Саша; дожидаясь такси. Снег падал и не таял и, судя по всему, давно, так как насыпало уже несколько дюймов, а такси все не появлялось. Но вот наконец подъехала одна машина.
– Да вроде все в порядке, – ответил Лайам и приготовился уступить машину ей. Им было совсем не по пути, так что подвезти никто никого не мог. Да и в любом случае Саша бы с ним в машину не села. Оказаться с ним так близко было бы для нее слишком тяжело. Но тут она поняла, что следующей машины он может дожидаться и час. Они и эту-то минут двадцать ждали.
– Может, забросишь меня, а сам дальше поедешь? А то ты тут так до утра проторчишь в такую-то погоду, – предложила она. Снегопад усилился, и под ногами было уже сплошное месиво. Если бы не холод и сырость, зрелище было бы завораживающее. Лайам подумал и кивнул. Они вместе сели в машину.
Саша назвала таксисту адрес, и оба пассажира погрузились в молчание.
– Надеюсь, до метели дело не дойдет, а то люди и на вернисаж не попадут, – вслух рассуждала Саша, глядя в окно.
– А мне Нью-Йорк в такую погоду нравится, – улыбнулся Лайам, любуясь снежной пеленой. Он по-прежнему был похож на озорного мальчишку, или ей теперь всегда так будет казаться?! – Как провела День благодарения? – из вежливости полюбопытствовал он.
– Раньше было веселее, при Артуре. Но в этом году настроение было получше, чем в предыдущие, – сказала Саша. А вот это была откровенная ложь. Настроение у Саши было паршивое, глаза на мокром месте.
Они уже подъехали к ее дому, Саша вышла и попрощалась с Лайамом, привратник распахнул дверь.
– До завтра. Ты вот-вот станешь звездой, – с улыбкой проговорила она. И добавила: – Ты уже звезда. Удачи тебе!
– Спасибо, Саша! – Лайам вложил в эти слова всю свою искренность.
Машина отъехала, а Саша чуть не налетела на Татьяну, которая заскочила взять у мамы в долг обещанное платье – на будущей неделе ей предстояло идти на какое-то мероприятие. Саша видела, что дочь бросила взгляд внутрь машины и узнала пассажира. В лифте Татьяна ничего не сказала, но, едва войдя в квартиру, поспешила дать волю своему раздражению.
– С кем это ты приехала? – недовольным голосом спросила она. Но Саша, не дав вырваться на волю раздражению, не реагировала больше на дочкины выходки и провокации. Тема Лайама между ними не возникала с самого июля.
– Ты прекрасно знаешь, с кем, – ровным голосом ответила она. – Завтра у него вернисаж. В моей галерее.
– Вы, значит, опять вместе? – Татьяна смерила мать критическим взглядом, словно готовая отчитать ее, если ее опасения подтвердятся. Сашино возмущение все нарастало. Татьяна и так уже сильно осложнила ей жизнь. Больше она этого не потерпит.
– Нет, мы не вместе. – «И я сожалею об этом!» – хотелось крикнуть ей. Но теперь уже ничего не изменишь…
– У него небось подружки вдвое тебя моложе, – ехидно проговорила Татьяна, и Саша взорвалась.
– Ну вот что, хватит! – закричала она, и изумленная Татьяна вздрогнула. – Чем и с кем он занимается – не твоего ума дело. И не моего тоже.
– Так ты что же, все еще влюблена в него, а? – передернула плечами Татьяна, и Саша посмотрела ей в глаза.
– Да, влюблена, можешь себе это представить?!
– И очень жаль!
– А мне жаль, что у тебя хватает наглости говорить такие вещи, портить жизнь ни в чем не повинным людям, да еще оправдывать свое хамское поведение именем отца! Это никакого отношения не имеет ни к отцу, ни к тебе, ни к твоему брату, чтоб ты поняла. Лайам порядочный человек. У нас с ним не сложилось, и я об этом чертовски сожалею. Но если тебе вздумалось и дальше ковырять пальцем мои раны, можешь выметаться немедленно. У меня и так жизнь не сахар, а ты мне еще больнее делаешь! Ты можешь понять, что люди могут страдать?! – У Саши в глазах стояли слезы, и Татьяна остолбенела от такой реакции матери. Ксавье говорил ей, что мама любит этого Лайама, но Татьяна отказывалась верить. Она думала, все дело только в сексе. Теперь видела, что все куда серьезнее.