— Превосходный сеанс, — заверил Дасти доктор Ариман. — Мы уже добились некоторого прогресса. Я полагаю, что Марти наилучшим образом откликнется на ту терапию, которую я с нею провожу в настоящее время.

— Слава богу! — воскликнул Дасти, снимая с вешалки куртку Марти.

— Не могу поручиться, что впереди не ожидается тяжелых времен, — предупредил доктор. — Возможно, случатся даже более серьезные приступы паники, чем прежде бывшие. Ведь это все-таки редкая фобия, и для ее преодоления требуются изрядные усилия. Но я абсолютно уверен, что, не считая кратковременных возвратов прежнего состояния, в долгосрочной перспективе мы добьемся полного излечения.

— В долгосрочной перспективе? — переспросил Дасти; правда, в его голосе не прозвучало волнения, так как никто не мог волноваться при виде уверенной улыбки доктора.

— Не больше, чем несколько месяцев, — сообщил доктор Ариман, — а возможно, даже намного быстрее. У этих вещей имеются свои собственные часы, и мы не можем устанавливать их по своей воле. Но тем не менее имеются все основания для оптимизма. На этом этапе я даже не собираюсь рассматривать медикаментозный компонент, только терапия в течение недели или двух, а там мы посмотрим.

Дасти чуть не сообщил о валиуме, который прописал его жене доктор Клостерман, но Марти заговорила раньше.

Скользнув в рукава своей черной кожаной куртки, которую подал ей Дасти, она сказала:

— Милый, я чувствую себя довольно хорошо. На самом деле, намного лучше. Правда-правда.

— В пятницу утром, в десять часов, я вас жду, — напомнил доктор Ариман.

— Мы придем, — заверил его Дасти.

— Уверен, что придете, — с ласковой улыбкой кивнул Ариман.

Когда доктор шагнул назад и закрыл за собой тяжелую дверь кабинета, показалось, что приемная лишилась части тепла, взамен которого откуда-то хлынула волна холода.

— Он действительно великий психиатр, — сказала Марти.

— Он употребляет все свои знания и опыт на благо пациентов, — добавил Дасти, застегивая «молнию» на своей куртке, и хотя при этих словах он улыбался и чувствовал себя прекрасно, какая-то каверзная часть его сознания успела ехидно возразить: а откуда ему известно, что Ариман употребляет свои знания и опыт на что-нибудь, кроме взимания гонораров со своих посетителей?

— Он заставит все эти страхи исчезнуть. Я совершенно уверена в нем, — сказала Марти, открывая дверь в коридор четырнадцатого этажа.

Когда они шли по длинному коридору, направляясь к лифту, Дасти спросил:

— Кто использует слово «преждебывшие»?

— Что ты имеешь в виду?

— Он так сказал. Доктор Ариман. Преждебывшие.

— Он? Ну и что, ведь это термин, не так ли?

— Но насколько часто тебе приходилось его слышать? Я хочу сказать, не в конторе адвоката или зале суда.

— О чем ты все-таки говоришь?

— Я сам не знаю, — нахмурившись признался Дасти.

Уже стоя в нише возле двери лифта, нажав кнопку вызова, Марти сказала:

— Преждебывшие… Ты обычно не говоришь бессмысленных вещей, а вот сейчас…

— Это напыщенное слово.

— Нет, почему же.

— Для повседневной речи — напыщенное, — продолжал настаивать он. — Оно из тех словесных уродов, какие мог бы употреблять мой старик, Тревор Пенн Родс. Или старик Скита. Или каждый из последовавшей за ними пары мужей, этих элитарных ублюдков.

— Ты произносишь тирады, что нечасто случалось в преждебывшем. И что же все-таки ты имеешь в виду?

— Полагаю, что ничего определенного, — вздохнул Дасти.

Пока они спускались на первый этаж, желудок Дасти все норовил подняться к самому горлу и выскочить наружу, как если бы они находились в экспресс-лифте, несущемся прямо в ад.

Дасти шел по вестибюлю так, что можно было подумать, будто он проходит декомпрессию после погружения в глубоководную океаническую впадину или приспосабливается к земному тяготению после недельного пребывания в «спейс-шаттле». Или отходил после тяжелого кошмарного сновидения.

Когда они подошли к дверям, Марти взяла его под руку.

— Извини меня, Марти, — сказал он. — Дело в том, что я чувствую… нечто сверхъестественное.

— Все в порядке. Ты и был сверхъестественным, когда я вышла за тебя замуж.

ГЛАВА 51

В отличие от помещения, занимаемого на четырнадцатом этаже доктором Ариманом, со стоянки автомобилей океан не был виден совсем, и Дасти не мог разглядеть, были ли сейчас волны такими же зловеще темными, какими они казались из окна приемной психиатра.

Мрачное небо все так же тяжело нависало над головами, но уже не наваливалось на Дасти со всей невыразимой тяжестью Судного дня, как недавно, да и, глядя вокруг, на творения рук человеческих, он больше не видел в них потенциальные руины грядущих катаклизмов.

Бриз понемногу усиливался, превращаясь в ветер; он деловито гнал по тротуару опавшие листья и мелкие клочья мусора.

Когда Марти села в автомобиль, ею овладел приступ нервного возбуждения, хотя по своей интенсивности он был лишь бледной тенью тех пароксизмов, которые происходили с нею утром. Находясь под свежим воздействием сеанса психотерапии, она принялась рыться в перчаточном ящике, нашла там пакетик шоколадных конфет, стала по одной засовывать их в рот и с наслаждением жевать. Судя по всему, ее совершенно не беспокоило, что в случае приступа паники она будет вынуждена извергнуть их обратно, если ее, как это уже бывало, одолеет неудержимая рвота.

Взяв шоколадку, которую предложила ему Марти, Дасти вынул из кармана книгу о маньчжурском кандидате.

— Где ты ее взяла? — спросил он у жены.

Она взглянула на книгу и пожала плечами.

— Где-то подцепила.

— Ты купила ее?

— Ты же знаешь, что в книжных магазинах ничего не дают даром.

— Какой это был книжный магазин?

— А какая разница? — нахмурившись, спросила Марти.

— Я потом объясню. Но прежде я хотел бы выяснить, что это был за магазин. Барнса и Нобля? Бордерса? «Книжный карнавал», где ты покупаешь детективные романы?

Жуя очередную шоколадку, Марти довольно долго разглядывала книгу, а потом подняла на мужа смущенный взгляд:

— Не знаю.

— Но ведь ты же не покупаешь еженедельно по сотне книг в двадцати различных магазинах, — нетерпеливо сказал он.

— Ну, ладно, но ведь я никогда не утверждала, что имею такую же память, как и ты. А ты не помнишь, откуда она у меня взялась?

— Должно быть, меня тогда не было с тобой.

Марти отложила конфеты и забрала у Дасти книгу. Она не раскрыла ее, не пролистала страницы, как он ожидал, а лишь держала ее обеими руками и рассматривала название, стискивая томик с такой силой, словно пыталась выжать из него тайну происхождения, как сок из апельсина.