– Ты поручил мне узнать, не мог ли Фред Хедли быть поблизости от клуба «Баркли» в то время, когда произошло убийство. Отвечаю: ни малейшей возможности, ибо он сильно пострадал в драке с Даттоном и во время убийства был в дежурной круглосуточной аптеке. Там он неплохо провел ночь: ему делали всевозможные уколы, перевязки и тому подобное.
– Короче говоря, – вздохнул Мейсон, – завтра начинается процесс, а до сих пор все, что мы обнаружили, не только бесполезно для нас, но и блестяще подкрепляет обвинение!
Председательствовал судья Эдуард Альварадо. Когда присяжные произнесли присягу, он повернулся к районному прокурору Гамильтону Бергеру и его помощнику Стефенсону Бейли:
– Слово предоставляется обвинению!
Бейли поднялся и изложил все то, что уже известно читателю. Он закончил тем, что, по мнению следствия, Роджер Палмер был убит Керри Даттоном, которого шантажировал. Он просил вынести вердикт первой категории – то есть за убийство.
В свою очередь, вызванный председателем Мейсон сказал, что он просит суд подождать до того времени, когда он смог бы начать защиту своего клиента.
– Прекрасно, – согласился судья. – Вызовите вашего первого свидетеля, господин прокурор.
Этим свидетелем был судмедэксперт, который производил вскрытие тела Палмера. Он пояснил, что причиной смерти был выстрел в правый висок из револьвера с расстояния не более пятнадцати сантиметров от головы.
Отвечая на заданный вопрос, свидетель сказал, что смерть наступила между половиной десятого и двумя часами ночи с 21 на 22 сентября.
Во время перекрестного допроса Мейсон спросил, могла ли смерть произойти в половине девятого?
– Этот факт невозможно установить с точностью, – возразил свидетель. – Нельзя считать невозможным и то, что смерть наступила в 20.30, но это мне кажется менее вероятным. Я полагаю, что самое раннее – это 21.30.
– Благодарю, док, – сказал Мейсон, – это все.
В быстром темпе Бейли вызвал ряд свидетелей, которые подтвердили интерес Палмера к делам компании «Стир Ринд Ойл», говорили о дружбе, которая его связывала со старым Эллисом, о компании, которую он вел секретно до самого момента своей смерти, добиваясь большинства в совете акционеров.
Когда Мейсону предлагали задавать вопросы свидетелям, он неизменно отвечал, что вопросов у него нет.
Судья Альварадо с возрастающим интересом, который он уже не мог скрывать, наблюдал за действиями адвоката. Наконец с драматическим жестом Бейли сказал:
– А теперь свидетельница Дезире Эллис.
Она вышла вперед, избегая встречаться взглядом с Керри Даттоном, дала присягу, села в кресло и отважно повернулась лицом к представителям прокуратуры. Бейли попросил ее рассказать об обстоятельствах смерти ее отца и уточнить содержание статей опекунского поручительства, а потом спросил:
– Когда поверенный по поручительству впервые представил вам свой отчет?
– Он никогда мне не представлял отчета, – ответила она.
– Никогда не представлял отчета? – переспросил Бейли с удивлением.
– Да, официально – ни разу, но время от времени он обсуждал со мной, какие ценные бумаги следует продать, для того чтобы дать мне деньги на жизнь. Таким образом, я узнала, что он продал почти все, что оставил мне отец.
– У вас возникло впечатление, что по истечении срока поручительства от наследства ничего не останется?
– Да, именно такое впечатление у меня возникло.
– Говорил ли вам ваш поверенный, что по истечении этого срока у вас останется значительная сумма денег?
Мисс Эллис изменила позу, посмотрела на Даттона и быстро опустила глаза.
– Нет, ни разу, – ответила она.
– Он никогда не говорил вам, что, продав акции компании «Стир Ринд Ойл» по доллару за штуку, он впоследствии купил такое же количество на свое имя по цене от десяти до пятнадцати центов каждая?
– Нет!
– Он ни разу не упомянул об этих покупках, произведенных всего за несколько дней до внезапного резкого повышения курса этих акций?
– Нет!
– Вы полагали, что ваш поверенный никогда не продавал акции «Стир Ринд Ойл», завещанные вашим отцом?
– Да!
– Теперь ваши вопросы, – обратился Бейли к Мейсону.
Мейсон приблизился к свидетельнице и подождал, пока Дезире поднимет на него глаза.
– Теперь отнеситесь с полным вниманием к вопросу, который я вам задам. Говорил ли он вам когда-нибудь, что ничего не останется после срока окончания поручительства?
– Нет, никогда. Это было только моим впечатлением.
– Благодарю вас, это все, что я хотел узнать.
– С вашего позволения, ваша честь, я задам еще один вопрос, – вмешался Бейли. – Мисс Эллис, говорил ли ваш поверенный, что вы получите большую сумму после того, как поручительство потеряет силу?
– Нет, сэр, – тотчас ответила она.
– У меня тоже больше нет вопросов, – сказал Бейли, опускаясь на место.
– Еще один вопрос к мисс Эллис, – поднялся Мейсон. – Задавали ли вы своему поверенному вопрос о том, что у вас останется после окончания срока поручительства?
– Нет. Насколько я помню, этого вопроса я никогда не задавала.
– Вы сами производили подсчеты и пришли к выводу, что вами все израсходовано!
– Да, совершенно верно.
Опять вмешался Бейли:
– Не правда ли, ваш поверенный понимал, что у вас ложное представление о своем финансовом положении, но не предпринял ничего, чтобы его изменить?
– Возражаю, это наводящий вопрос. Свидетель не может знать, сознавал это поверенный или нет, поскольку об этом никогда не было разговора.
– Ладно, ладно! – тотчас откликнулся Бейли, махнув рукой. – Я не собираюсь пререкаться с защитой! Уверен, что присяжным и так все понятно. У меня все, мисс Эллис.
– И у меня все! – повторил Мейсон, с улыбкой кланяясь присяжным.
– Мой следующий свидетель – миссис Розанна Хедли, – объявил Бейли.
Она выполнила необходимые формальности с чрезвычайно уверенным видом, желая показать, что не принадлежит к тому типу женщин, которых легко запугать.
– Был ли при вас разговор мисс Эллис с ее поверенным, во время которого мисс Эллис была бы информирована о том, что именно ей останется от наследства?