— Сиди, — спокойно ответила подруга. — Сиди и смотри.
Зоя быстро и ловко скатала ковер, обнажив кремовый линолеум пола. Ольга заметила, что в некоторых местах линолеум сильно поцарапан. И это сделали очень сильные когти.
Юрий Ильич встал на середину комнаты, вздохнул:
— Ладно, поехали. Только предупреждаю: у меня метеоризм, старость не радость. Если в процессе не сдержусь — не обижайтесь.
Похоже, неуклюжей шуткой он хотел разрядить обстановку. Но это не получилось.
Юрий Ильич запрокинул голову, двинул плечами. По его телу прошла крупная дрожь. Он резко изогнулся, и Ольга поняла, что человеку такое движение не по силам.
Она услышала странный потрескивающий звук и с ужасом поняла, что это трещат кости Юрия Ильича, принимая новую конфигурацию. Юрий Ильич пал на четвереньки. Одежда на нем расползлась на куски. Его спина изогнулась, выступил рубчатый мощный хребет, из хребта полезла густая черная шерсть, наползая на все тело, словно толстое пушистое покрывало. Из копчика вытянулся хвост и быстро заходил туда-сюда. Руки и ноги превратились в лапы, заканчивающиеся кривыми когтями. Последним изменялся череп. Он удлинился, стал плоским с боков, уши прянули вверх, глаза вспыхнули желто-зеленым огнем. Юрий Ильич зарычал, а потом чихнул.
— В этот раз у тебя получилось очень быстро, папочка, — вежливо заметила Зоя. Она подошла к огромному волку и, присев на корточки, ласково потерлась щекой о его чудовищную морду. Потом Зоя посмотрела на Ольгу. Та опрокинула себе на юбку чашку с кофе, но совершенно этого не заметила.
Через некоторое время, когда Юрий Ильич превратился обратно (за этим процессом Зоя подруге наблюдать не дала, деликатно намекнув на то, что, обретя облик человека, папочка останется нагишом), Зоя проводила Ольгу до дома.
Ольга шла спокойно, только у нее чуть дрожал подбородок, когда она спрашивала:
— А твоя мать тоже?..
— Да. Мое семейство такое, вервольфы. В городе есть не только волки-оборотни. Есть кошколюды, но они по характеру одиночки, бродяжничают, семей не заводят. Они не опасны в любое время, кроме полнолуния. И собираются по преимуществу на кладбище за станцией Вторая Сортировочная. Не ходи туда в ночь полной луны, и безопасность от кошколюдов тебе обеспечена.
— А еще кто?
— Птицелюды, они совсем мирные. В основном все, кто торгует на рынке, — птицелюды. Они просто умеют перекидываться в сов, сорок, соек, некоторые — в орлов. У них сильно развита стайность и способность к предсказанию погоды… Еще урсолюды. Медведи.
— Ой!
— Напрасно ты их боишься. Во-первых, они стараются жить в селах, в отдалении. Выстраивают себе усадьбы на отшибе, занимаются пчеловодством, сады у них замечательные. Я знаю одного урсолюда, он вывел новый сорт груш и получил за него диплом сельскохозяйственной академии. Урсолюды никогда не нападают на людей. Они очень благородные оборотни.
Ольга промолчала, но Зоя и без того поняла ее вопрос.
— Самые опасные из оборотней — это рыси. И волки.
…В тот же вечер дьякон Арсений был очень удивлен поведением жены. Она взяла у него молитвенник и почти час простояла перед иконами, с трудом выговаривая шепотом незнакомые церковнославянские слова. А потом полночи плакала у мужа на плече, рассказывала ему о Зое, об оборотнях, о том, в какой кошмарный город они приехали, и о том, что теперь она будет жить в церкви, потому что только там можно спрятаться от страшных кошколюдов и вервольфов.
Но прошло время, и Ольга понемногу успокоилась. Она свыклась с мыслью, что в мире, который ее окружает, есть то, что, казалось бы, вовсе не имеет права на существование. Ольга не перестала дружить с Зоей, наоборот, их дружба еще более окрепла. Особенно после того, когда Ольга сказала подруге:
— А я все равно за тебя молюсь. И за всю твою семью.
Ольга с того момента, как узнала об оборотнях и вампирах, стала чаще бывать в церкви, читать Священное Писание и прислушиваться к словам мужа. Нет, нельзя сказать, что она сильно изменилась, но все же…
— Просто моя дружба с Зоей помогла мне понять, что я обладаю преимуществом, о котором мечтают и не могут получить иные существа, — сказала она Арсению. — Это преимущество — возможность прийти в церковь и молиться, возможность получить благодать в таинствах… Это знание, что у тебя есть душа, а не только оболочка, которая меняется в полнолуние или горит от прикосновения серебра…
— Ну, ну, — сказал дьякон. — Рассуждения у тебя солидные, прямо не женские…
— Кхм!
— Кстати, милая, если твоя Зоя так любит церковную живопись и пение, как говорит, почему бы ей не приходить и не стоять в притворе? Исторически это место в храме предназначалось для тех, кто не крещен, но, так сказать, сочувствует вере.
И Зоя Волкова стала посещать церковь. Причем делала это с регулярностью, на которую не способны были даже самые ревностные в благочестии старушки. И всегда во время богослужения стояла очень чинно, без болтовни, которой очень часто грешила прекрасная половина прихожан… Зоя выстаивала ту часть литургии, которая называется литургией оглашенных, дожидалась возгласа дьякона Арсения: «Помолитеся, оглашеннии, Господеви!» и молилась, ибо оглашенными издревле назывались люди, не принявшие крещения, но собирающиеся его принять. Зоя об этом могла только мечтать, ибо вера ее была сильной и редкостной, но тело противоречило этой вере, словно отрицая саму возможность на иную жизнь. Зоя молилась, а когда дьякон Арсений возглашал: «Оглашеннии, изыдите, елицы оглашеннии, изыдите! Да никто из оглашенных, елицы вернии, паки и паки миром Господу помолимся!», Зоя выходила из храма, потому что начиналась таинственная и недоступная ей литургия верных, к которым она не могла быть причтена. И эта невозможность полной сопричастности тому, что тебе воистину дорого, жгла девушку-оборотня сильнее серебра.
С тех пор прошло несколько лет. Ольга Горюшкина полностью приняла свое новое положение и жизненный уклад, стала заправской дьяконицей, сердечно любила и почитала жену протоиерея Емельяна и выучилась у нее солить рыжики, мариновать патиссоны и делать замечательную заправку к борщам. А с Зоей они преподавали в воскресной школе: Ольга читала для старшей группы курс «Православие и русская литература», Зоя вела для маленьких детишек что-то вроде постоянной экскурсии «По святым местам России» — с видеофильмами, с рассказами о древних монастырях и храмах.
А еще Зоя Волкова писала стихи. Они были очень романтичны и возвышенны для такой толстушечки, как она. Но Ольга давно знала, что внешность — обманчива. И хотя подруга никогда при ней не превращалась, Ольга помнила, что Зоя — одна из тех…
И именно Зое Волковой принадлежала честь написания стихотворной пьесы «Вифлеемская звезда», постановкой которой в данный момент так было озабочено семейство Горюшкиных.
— Спроси у Зои, — повторил дьякон Арсений. — Может быть, она знает кого-нибудь из своих, кто исполнит роль Ирода…