– Мы подумаем, – улыбнулся сыщик, никогда не слышавший о такой группе. – Всего хорошего. Ах да, Улисс… Пожалуй, я вам все-таки верю. Ну, насчет карты саблезубых – что вы не нарочно нас обманули.

Проспер смутился и поспешил удалиться. Антуанетта мило всем улыбнулась и покинула номер вслед за мэтром…

Улисс, Марио и философы двигались сквозь холл «Роскоши» к залу торжеств. Холл был непривычно пуст. Совсем недавно здесь толпился красочно разодетый народ, но сейчас остались только работники отеля. Улисс поймал себя на мысли, что внезапно опустевшая «Роскошь» его тревожит. Но почему именно, он не понимал.

Высокие деревянные двери зала торжеств оказались закрыты, из-за них доносились музыка и гул множества голосов.

– Надеюсь, мы не будем выглядеть на этом празднике слишком неуместно, – сказал Улисс, берясь за массивную дверную ручку.

Он потянул створку на себя, и зал торжеств открылся перед ним и его спутниками. Четыре челюсти отвисли, четыре пары бровей взлетели вверх.

– Улисс, мы таки будем выглядеть неуместно, – глухо произнес Марио.

Улисс кивнул. Крот ойкнул. Георгий вспомнил, что он философ, и сделал вид, что удивление прошло.

Перед ними были Вероники. Сотни, а может, тысячи Вероник.

Глава 12
Праздник Возвышения

Вероники кружились по залу в танце под бодрый мотив, исполняемый рок-группой на сцене. Вероники кучковались, мельтеша бокалами, фужерами и закусками. Вероники мило общались друг с другом, блистая шикарными женскими нарядами и причудливыми головными уборами или дорогими мужскими костюмами.

– А ведь кто-то сделал на этом большие деньги… – мечтательно и совершенно нефилософски вздохнул Крот.

– На чем? – наивно полюбопытствовал Марио.

– На масках Вероники, разумеется! Понять бы еще, зачем они понадобились…

– Наша девочка очень популярна в народе, – сказал шпион, но в голосе его не чувствовалось гордости за девочку.

– Меня вот что волнует… – вставил Улисс. – Как теперь мы узнаем нашего кабана?

– Это как раз просто, – отозвался Крот. – Находим самую противную и хамоватую Веронику – наверняка она и будет наш кабан!

Георгий флегматично почесал щеку.

– Можно провести эксперимент. Профессор сбивает с лап одну Веронику за другой, и тогда… Простите, профессор, я чувствую по вашей ауре, что эта идея вам не нравится. Забудьте.

– Ладно, разберемся, – сказал Улисс. – Вперед – примем участие в маскараде!

Как только искатели переступили порог зала, перед ними выросли два лакея-кота с открытыми мордами. В лапах они держали подносы с масками.

– Вход только для Вероник! – весомо сообщили они, указывая носами на подносы.

– А как же вы сами зашли? – полюбопытствовал Улисс, чем на некоторое время ввел лакеев в замешательство. А когда они опомнились, то ответили:

– А мы раньше зашли!

Улисс, Марио и философы надели по маске и огляделись. Оказалось, что, кроме лакеев, в зале находились и другие звери с открытыми мордами – шныряющие меж «вероник» телевизионщики с телекамерами и микрофонами, а также три субъекта в рясах – два шимпанзе и шакал. Последние важно расхаживали по залу, задрав носы и поглядывая на всех свысока. Перед ними почтительно расступались, а некоторые даже кланялись.

– Смею предположить, что верониканство уверенно шагает в массы, – невесело отметил Улисс. – А также, что сверхобезьянцам это вряд ли понравится. Ох, как бы не повторилась история с изуверами и иноверцами.

Стоящий рядом коала повернул к нему человеческое лицо.

– С кем?

– Были такие секты в древности – изуверы и иноверцы, – объяснил Улисс. – Первые верили в бога Изу, а вторые – в бога Ино. Секты воевали друг с другом, чтобы доказать, чей бог более правильный.

– И с каким результатом?

– Ты о них когда-нибудь слышал?

– Нет.

– Вот и результат.

Человек-коала понимающе кивнул. А человек-суслик произнес:

– Спасибо, что вытащили меня. Здесь обещает быть сверхъестественно.

Рок-группа доиграла песню, и на сцену взобрался тщедушный зверек в маске Вероники, над которой выразительно торчали заячьи уши.

– Кажется, я догадываюсь, кто это, – хмыкнул Марио.

– Наверно, крокодил, – предположил Георгий и в ответ на недоумение спутников пояснил: – По сути, разумеется.

Зверек подошел к микрофону, снял маску и оказался доном Кроликонне. Вероникообразное общество приветствовало его аплодисментами и восторженными криками. Мафиози изобразил смущение.

– Не мне надо аплодировать, друзья, – с легкой дрожью в голосе произнес он. – Хотя, знаете… Можно и мне. Ведь я был одним из первых, кого коснулся божественный свет верониканства. И теперь, когда я уже святой, я хочу сказать вам. Братья и сестры! Отцы и матери! Кузены и кузины! Вот стою я перед вами, скромный и обычный святой мафиози. Стою и каюсь! Я грабил вас и вымогал у вас деньги – без всякого зазрения совести. Но впредь! Впредь, сыновья и дочери, тести и тещи, деверя и золовки, обязуюсь испытывать при этом страшные душевные муки, ведущие к духовному очищению. Вот не будь я святым!

По залу прокатился гул одобрения. Кроликонне смахнул слезу, затем, на всякий случай, еще одну и продолжил:

– Сегодняшняя ночь особенная. Ибо Праздник Возвышения – это не просто маскарад и обжорство, о нет! Праздник Возвышения – это означает, что мы празднуем и возвышаемся! Возвышаемся над самими собой и, что куда важнее, над другими, над теми, кто еще только начинает свой путь к Веронике! Но мы, все мы, зятья и невестки, уйдем отсюда утром истинными верующими, подлинными верониканцами, и в душах наших будут звучать самые главные слова! – Кроликонне поднял правую лапу и патетически воскликнул: – Произнесем же их!

– Духовность! – отозвалась толпа. – Нравственность! Мораль!

Улисс еле слышно вздохнул:

– Вот так слова теряют смысл.

– Жаль, – добавил Георгий. – Хорошие были слова. Мне будет их не хватать.

Рок-группа за спиной у оратора издала несколько нестройных, но торжественных нот.

– Не мне вам говорить, как низко в последние годы упал моральный облик градбуржцев, – заявил Кроликонне. – Да, говорить об этом не мне, а другим – тем, кто разбирается в вопросе лучше меня. Мое же дело маленькое – указывать путь к Веронике заблудшим душам, как и положено святому. А кто станет упираться, тому я сожгу дом.

– Правильно, – кивнули «вероники».

– Сейчас же я хочу пригласить на сцену председателя общества «Духовный очернитель»! Встречаем!

Под гром оваций и барабанной установки святой мафиози уступил место самке, которая, сняв маску, превратилась в знакомую Улиссу и Бенджамину Кроту аристократку – рысь Жозефину Витраж.