Book.

— Это еще ничего, уверяю тебя. Увидишь, что будет дальше.

— По-моему хуже невозможно.

Майкл засмеялся:

— Ты еще с мешком на плечах не бегал…

— Ты шутишь?

— Нет.

Они смотрели на ринг. Олимпия надела боксерские перчатки и боксировала с одним из учеников. Локти ее были приподняты так, что перчатки находились перед носом.

Раздался звон гонга, и боксеры начали двигаться по кругу. Мальчик махнул одной рукой, потом второй, но, кажется, ему было страшно ударить свою преподавательницу.

Тогда Олимпия начала атаку. Она била быстро и сильно.

— Вот так, — сказала она, обрушивая на противника град из нескольких ударов, которые заставили его отступить, потерять равновесие и скорчиться от боли.

— Вот это да! — воскликнул Харви.

Майкл улыбнулся:

— Да они еще даже и не начинали.

Олимпия летала по рингу касаясь пола только кончиками пальцев. Скользящие удары противника она ловко отражала перчатками, двигаясь с гибкостью змеи. И продолжала кидать фразы, провоцирующие ученика. Большие круглые часы на стене отсчитывали секунды.

— Когда ты там, — объяснял Майкл, показывая на ринг, — это самая долгая минута твоей жизни.

Харви кивнул. И тут удар Олимпии поразил мальчика в щеку. Было слышно, как капа вылетела изо рта.

— Ай! — воскликнул Харви, потирая себе подбородок. — Вот это удар!

— Да она его только потрогала, — вмешался Майкл. — Просто она показала ему, как может ударить, если он будет так вяло защищаться.

Харви растерянно смотрел на парня, который мотался по рингу, как волчок.

— Поверь, с ним ничего не произошло, — настаивал Майкл. — Действительно больно бывает, когда тебя бьют сюда. — Он показал на кончик носа, выглядывающий из капюшона. — Если в бою соперник сломал тебе носовую перегородку, ты проиграл. Некоторые тренеры ломают тебе ее, прежде чем допускать тебя на турнир.

Харви покачал головой, чувствуя, как холодок пробежал по его спине.

— Я хочу сохранить свой нос целым. Я не хочу боксировать. Я просто хочу научиться защищаться.

— Я тоже так думал, когда записался сюда.

Майкл кивнул в сторону Олимпии. Матч закончился, и девушка спускалась с ринга.

— И что потом случилось? — поинтересовался Харви.

Майкл встал.

— Олимпия сказала мне: «Жить не значит сохранить себя. Это значит бороться».

— Ну как, Харви Миллер? — спросила преподавательница, подходя к ним. — Ты познакомился с Майклом?

Она протянула Харви запястья, попросив его расстегнуть перчатки.

— Я разваливаюсь на куски, — с вялой улыбкой ответил Харви.

— Но?..

— Удовлетворен.

Перчатки упали на пол, и Майкл подобрал их. Олимпия начала медленно массировать себе пальцы.

— Ты дала ему хороший урок! — заявил Харви, показывая на мальчика на ринге.

— Мы даже не дрались! Но ему нужно работать над защитой. У него проблемы с концентрацией, он все время уходит вниз. А если ты опустишь свой блок хотя бы раз… пам! Удара не избежать!

— Да уж, — согласился Харви, направляясь к раздевалке.

— Миллер, мы еще увидимся?

Он кивнул:

— Думаю, да.

— Тогда со следующего раза — сорок долларов. Три раза в неделю, иначе вообще приходить не стоит. И нужно тренироваться дома. По чуть-чуть, каждый вечер. Первые два раза будешь заниматься атлетикой, на третий раз наденешь перчатки. Посмотрим, как справишься. О'кей?

— О'кей.

Шли дни, недели.

Каждый раз, выходя из «Домус Квинтилиа», Электра замечала цыганку, бродившую от улицы Кошки до площади Пищинула.

— Что ты делаешь здесь? — спросила Электра в первый раз, принеся женщине горячий кофе.

Цыганка улыбнулась:

— Охраняю.

Каждую неделю Электра брала в гостинице немного денег из чаевых от клиентов и бросала так, чтобы цыганка нашла их, но не поняла, откуда они взялись.

Так они защищали друг друга.

Месяцы культурного обмена в Риме стали для Шенга настоящей войной. Он жил в семье с тремя девочками младше его, жуткими истеричками. Китаец часто закрывался в комнате и тренировался писать на итальянском или занимался. Астрономия, мифология, история — его интересовало все. По ночам он вытаскивал из-под подушки свой деревянный волчок и долго крутил его в руках.

Глядя на него, он часто вспоминал слова профессора и повторял их про себя, закрыв глаза: «Не важно, по какому пути ты придешь к истине. К такой важной тайне не может вести единственная дорога».

Его ночи были наполнены бесконечными снами об ужасных животных: ему снились то охотники, идущие по следу дикой и злобной медведицы, то пустыня, по которой бежал дикий бык. Ему снились огромные волки, которые тоскливо выли на луну, молнии, бьющие в древние руины, и запах прошлого.

В феврале отец Шенга вернулся в Рим и рассказал сыну новости о своем турагентстве: идея культурного обмена пользовалась большим успехом, и господин Си Йонг Ван Хо пребывал в эйфории. Дома он переделал комнату Шенга под офис, куда продолжали приходить заказы: огромное количество шанхайских родителей хотели отправить своих отпрысков на воспитание в западные семьи.

— Но эти семьи надо контролировать, каждую! — горячился господин Си Йонг Ван Хо. — Нужно точно знать, что это за люди. Иначе, если мы ошибемся, никто не будет доверять нашему агентству!

— Но я… — растерянно начал Шенг, понимая, что отец хочет использовать его как наживку. — Я не хочу мотаться по миру, переезжая из одной странной семьи в другую!

Господин Ван Хо всеми способами пытался уговорить сына:

— У тебя будет возможность путешествовать!

— Я учу итальянский, — ответил Шенг. — Рим мне нравится и…

— Но про Рим мы уже знаем все! — решительно перебил его отец. — Эта семья нам подходит. Теперь нужно изучить другие: нам не хватает Парижа, Буэнос-Айреса, Нью-Йорка, Мадрида…

Шенг вздохнул.

— Папа, я ничего не обещаю, — попытался еще раз возразить он.

Но отец выдал Шенгу билеты на самолет с открытой датой в Южную Африку, Нью-Йорк, Париж и десятки других городов, блокноты с адресами семей, которые надо было проверить, и бронь в хороших гостиницах в случае необходимости.