Пока они орали, я по кромочке света отползла от дома и, притаившись в тени, взглянула на кухонные окна.
Говорившие отошли от окна, и снова стало не разобрать ни слова.
Хорошо хоть они думают, что я сбежала в неизвестном направлении. По крайней мере рыскать вокруг дома не будут.
Вернувшись на свой пост, я проверила, как там Вася. Похоже, за последние десять минут он даже ни разу не пошевелился. Но он жив, это я точно знала. А значит, надо его выручать! Вот только как?
Сидя у стены, я размышляла, когда они съедят мою отраву и как быстро она подействует. Если вообще подействует. По мере размышлений идея мне стала казаться все более и более идиотской.
В это время в кухне раздался какой-то шум. Я снова отбежала в тень. Может быть, кто-то упал с лестницы?
Я изо всех сил рванула вокруг дома. Резко затормозила у самой двери. Изнутри все еще слышался шум.
– Сам козел! Кто из вас, гниды, бутылку разлил?
Дальше понеслись вопли, которые я излагать на бумаге просто не берусь. Орали все хором. Похоже, один из них все же грохнулся с лестницы, но не разбился, а только сильно ударился и от этого стал еще злее. Мне никакой пользы от такого поворота событий не было.
Почти час я потратила на эту чепуху и что в результате?
Вернувшись к окошку с видом на Василия, я совсем пригорюнилась. Травиться бандиты не собирались, разбиваться тоже.
Оставалось ждать. Время позднее, Ползунова приказано оставить в покое. Должны же они лечь спать, а там видно будет. Устроившись поудобнее на деревянном канте фундамента, я положила голову на колени и стала смотреть вниз на дорогу. Сначала мне померещилось внизу какое-то движение, но нет, это оказались либо глюки, либо какое-то мелкое животное. Становилось холодно, захотелось есть.
Почему, как только жизнь начинает налаживаться, обязательно что-то случается, и все летит в тартарары. Ведь как было бы здорово вернуться домой из Ниццы через недели две-три благополучного в ней пребывания, с выигрышем и заработанными комиссионными. И никогда больше не видеть ни Ползунова, ни Мравинова. Жить тихой, обыденной жизнью.
Впрочем, с Василием можно было иметь дело. Мужик он все-таки хороший. Но только при условии, что за ним никто не будет гоняться.
Я сидела и мечтала о всяких приятных глупостях. Свет в доме все не гас, на кухне вовсю орал телевизор. Ничего другого слышно не было.
Вдруг в этой однообразной атмосфере произошло какое-то изменение. К шуму телевизора присоединились голоса. Понять, о чем они говорят, было невозможно. А узнать, что там происходит, жутко хотелось. Я запрыгала на месте. Эх, если бы на дерево какое-нибудь залезть или на лестницу. Но ничего подходящего, как назло, не было.
Ладно. Если нельзя подслушать снаружи, придется подслушать изнутри.
Я снова обежала дом. Подкралась к входной двери, приоткрыла щелочку. Никого. С кухни несутся крики.
– Выходи уже, говорят! – орал кто-то во все горло и стучал, наверное, по двери и, судя по всему, ногами.
– Бу, бу, бу. – Бабах! Снова удар.
– Там рыжий уже засел!
– Вылезай, сволочь! Пока я посреди кухни не нагадил!
Ого! Да ведь это моя отрава подействовала! К тем двоим присоединился третий.
– Мужики, кончайте орать! Говорил же вам, не жрите, капуста с запахом.
– Бу, бу, бу.
– Кончай, Петрович! Совесть надо иметь! Штырь сейчас и впрямь в штаны навалит!
Раздался неприятный звук.
– Слышь! Ты, это, давай, заканчивай.
– Не могу я, сдохну сейчас! – сдавленно просипел Штырь. – Так крутит! Кранты!
– Да вы что, мужики! Может, промыть чем, или «Скорую»? – забеспокоился здоровый громила.
– Не знаю я, – простонал Штырь.
В это время с лестницы раздался крик.
– Леха! У вас тубзик не освободился?
В голосе было столько муки, что здоровый Леха встал со стула и, похоже, пошел к лестнице. Я выскочила за дверь. Но рев Лехи был слышен и здесь.
– Не, там Петрович засел!
– Елки! – полетело по окрестностям.
Похоже, с дозой я угадала. Жаль, ели не все. Но четыре жертвы уже есть. Интересно, сколько времени их будет крючить?
Поскольку за дверью снова стало тихо, я рискнула снова заглянуть в дом. В холле никого не было, и я вошла. Вопли со второго этажа и кухни продолжали раздаваться. Тут на втором этаже послышались шаги, и по дому понеслись новые крики.
– Да что вы орете, как раненые бабуины? Дадут мне поспать или нет?! Я сутки по кустам бегал. Заткнитесь………!!! – Дальше была нецензурная брань, в ответ с кухни полился водопад не менее изящных выражений.
Невыспавшийся бандит решил, видимо, спуститься и разобраться на месте в происходящем. То ли он забыл о пролитом масле, то ли не до конца проснулся, но тут сверху раздалось емкое и краткое выражение, а затем он звонко, с фигурами полетел по лестнице. После третьего удара на кухне зашевелились, и я кинулась к двери. Когда я уже открыла ее, мимо меня со свистом пронесся хорошо смазанный бандит и врезался головой в дверь подвала, а это добрых десять ступеней вниз.
На улице я снова юркнула за угол. И вовремя, потому что дверь снова открылась, и оттуда вылетел всклокоченный громила, обеими руками держась за задницу. Через секунду он скрылся во тьме. Еще через секунду-другую следом вылетел еще один тип. И тоже скрылся во тьме. Звуки, которые неслись оттуда, заставили меня сбежать обратно к окну, пока не стошнило.
Средство действовало. Один разбился. Четверо вышли из строя. Эх, если бы еще один свернул себе шею, было бы супер!
Я заглянула в подвал. Василий понемногу приходил в себя, может, его шум привел в чувство, может, просто пребывание в покое. Но сейчас он пытался оглядеться по сторонам. Когда его заплывшее лицо повернулось к окну, я припала к стеклу и стала энергично махать руками.
Вначале ему, наверное, показалось, что я просто плод воображения. Но когда он, моргнув пару раз, убедился, что это и правда я, лицо его просияло удивительной, трогательной радостью. Он что-то пытался мне сказать, но я не слышала ни слова. Окна не открывались, подергав все три рамы, я подумала: а чего, собственно, я жду? Четверо пока не в форме, еще один, даст бог, тоже в себя еще нескоро придет, зато Василий очнулся. Надо действовать!
Прислушавшись, не нагрянут ли внезапно те двое, что ушли на прогулку, и убедившись, что нет, я смело ворвалась в дом.
– Ой! Пардон! – автоматически извинилась, я, похоже, я сбила кого-то дверью.
Заглянув внутрь, я увидела сидящего на ступенях Леху.
– Ты? – обалдело протянул он.
– Ой! – только и хватило меня.
Лицо бандита стало принимать кровожадно-радостное выражение.