Детвора выскочила из помещения, наперебой вызываясь сопровождать шамана в травничестве, вождь затворил за ними дверь и обернулся к постели Трэрга.
— Я чувствую беспокойство далеких магических потоков, — произнес тот, — их содрогания и искривления приходят издалека и отовсюду. Во всех или почти во всех землях Людей идет война и применяется мощная боевая магия. И каждое новое утро ее отголоски звучат слабее. Если мы не поторопимся, волшебники Людей погибнут. Необходимо собрать передовое войско из воинов, выполнивших долг перед кланами, и подержать Авлию, пока еще не поздно. Я провешу портал, если мне помогут выйти из дома. Остальная Орда подойдет позже, как только исполнит все надлежащие по Закону Предков церемонии.
— Сегодня же Совет Кланов узнает твои слова! — ответил отец. — В них без сомнения, заключена мудрость, но воплотить подобное в один день мы не в силах. Воины и шаманы рассеяны по всему Ругодару, и зоркие Когтекрылы высматривают остатки змеиных языков. Чтобы собрать здесь тех, кто по Закону Предков имеет право отправиться в великий поход немедленно, потребуется время. Хотя бы несколько дней.
— К тому же тебе еще нельзя подниматься на ноги, — добавил Гнурд Пронзительный Взгляд, — иначе снова окажешься без сознания. Так или иначе, но ближайшие три дня у тебя нет другого выбора, кроме как поправляться. — Клыкастый старец улыбнулся, оборачиваясь к вождю: — Ты только посмотри на него, Трорг! Едва открыл глаза и одной ногой еще стоит в погребальном костре, а уже собрался в битву!
— Настоящий воин и благородный Орк! Достойный сын клана Дробящего Кулака! — горделиво выпятил клыки отец. — Весь в меня! Спасибо Рыгдарду Кровавому за столь щедрый подарок!
— Я возношу эту благодарность нашему Небесному Отцу вот уже тридцать лет, — коротко улыбнулся старый шаман, — а теперь, благородные Орки, оставим Огненного Смерча заботам целителя. Нас ожидает великое множество дел.
Зеленокожие гиганты покинули комнату, и с Трэргом остались лишь Мрарда и Нгорт Изгоняющий Недуг. Пока мать суетилась вокруг него, поправляя подушки и одеяло, целитель сплел несколько лечебных заклятий, и Трэрг погрузился в сон. К вечеру ему стало хуже. Раны, оставленные пробившими грудь стрелами, хоть и начали затягиваться под воздействием целительной магии, но заживали с трудом, ядовитой болью отдаваясь во всем теле. Собравшиеся вокруг него шаманы творили лечебные чары, но ощущения рассеченной плоти лишь ослабли, так и не исчезнув полностью. Старый Гнурд Пронзительный Взгляд хмурился все сильнее и долго плел над Трэргом заклятия, разбрасывая в воздухе магический порошок, исчезающий в желтых вспышках. Рвущее грудь монотонной болью лихорадочное полузабытье сменилось сном только под утро.
Во сне Трэрг увидел Белого Мага. Они скакали бок о бок по цветущей степи, сиреневый водопад ее волос развевался в порывах свежего ветра, и мелодичный смех, словно переливистый колокольчик, негромко звенел в такт шороху могучих конских лап. Девчонка дала шпоры коню, устремляясь вперед, и Трэрг помчался за ней, но почему-то никак не мог ее догнать. Она удалялась все сильнее, и вскоре он почувствовал, что задыхается от простой скачки. Грудь пронзило ноющей болью, и шаман увидел торчащие из нее стрелы. Короткие к’Зирдские древка оказались покрыты пылью, как если бы находились в его теле уже очень давно. Он попытался выдернуть их, но лишь обломал древка, и оставшиеся в пробитой груди наконечники заныли болью еще сильнее. Сидеть в седле стало тяжело, и Трэрг остановил коня. Шаман спешился и почувствовал, что ноги не желают держать его. Пришлось лечь на спину и смотреть на плывущие по бескрайнему небу легкие облака. Не желая оставить его в покое, боль в груди начала шевелиться, словно ползущая змея. Небо над ним потемнело, собираясь грозовыми тучами, солнце скрылось, и все вокруг погрузилось в полумрак, с каждым ударом боли сгущавшийся все сильнее. Где-то недалеко от него забрезжил свет. Трэрг пытался посмотреть на приближающееся свечение, но не смог повернуть голову, пробитая стрелой мышца не слушалась разума. Вскоре свет приблизился, и он увидел девчонку. Она склонилась над ним, застенчиво улыбаясь, и что-то тихо зашептала, творя Белую магию. Тело окуталось ласковым теплом, и боль исчезла, словно растворяясь вместе с шевелящимися подобно змеям обломанными стрелами в потоках исходящего от целительницы света. Грозовые тучи рассеялись, освобождая яркое солнце, и небо над ними вновь засветилось бесконечной лазурью. Айлани закончила плести чары и оценивающе посмотрела на Трэрга. Убедившись, что с ним все в порядке, она заговорщицки огляделась вокруг, словно опасалась быть замеченной, и наклонилась к лицу шамана. Ее губы коснулись его губ в поцелуе, и нежный, завораживающе приятный аромат ее кожи, донесшийся до него, показался настолько настоящим, что Трэрг открыл глаза. Зрачки Принцессы в панике расширились, и она торопливо отпрянула.
— Ты что здесь делаешь? — поинтересовался шаман, разглядывая ее порозовевшие щеки.
— У вас нервные окончания были повреждены в нескольких местах! — Торопливо объясняла Айлани. — Я исцелила повреждения, но требовалось убедиться в том, что чувствительность вернулась к ним! ’ — Вернулась, — ответил Трэрг, грозно посмотрев на нее, — будешь проверять что-нибудь еще?
— Нет-нет, вы в полном здравии, Ваше Величество! — спешно сказала она, окончательно смутившись. — Там, за дверью, ожидает ваша Семья. Мне пришлось выгнать их отсюда на время лечения. — Принцесса едва заметно вздохнула: — Они вас столь искренне любят… — в ее голосе проскользнули тоскливые нотки, — и очень переживают.
— Что же в том плохого? — удивился Трэрг. — Это же моя семья!
— Это прекрасно! — воскликнула девчонка. — Просто у меня тоже была семья, но… отношения в ней сложились совершенно иные… хотя я всегда старалась сделать все для того, чтобы мы были хотя бы малой частицей того, что есть у вас… — Она стушевалась, пряча взгляд, и заторопилась к двери.
Белый Маг отворила ее, и в комнату ворвалась орава детворы, вслед за которой вошли мать с отцом и множество родичей. В результате Трэргу пришлось принимать поздравления, обернувшись одеялом. После нескольких минут всеобщей радости отец заявил, что Трэргу не помешало бы облачиться в доспехи, как подобает великому шаману, и двое вождей из Совета Кланов торжественно внесли в комнату новенький шаманский доспех.
— Его изготовил сам Бгарг Искусный Молот, — объявил Трорг Дробящий Кулак, — по просьбе Совета Кланов. Он трудился над этой броней почти полгода, и сейчас Совет решил, что тебе пришло время надеть ее. Она легка и свободна, как положено шаману, и невиданно прочна, как и должно быть доспеху из Звездной Стали!
— Согласно Закону Предков, — добавил Гнурд Пронзительный Взгляд, — лучший шаман кланов должен наложить на нее защитные чары. — Он улыбнулся. — Но так как сильнее тебя в Ругодаре никого нет, придется тебе поднапрячься самому!
Орки рассмеялись, после чего отец объявил, что пора бы уже могучему шаману и переодеться, и изгнал всех из спальни. Уходя, Мрарда положила на кровать нательное белье и, убедившись, что в помещении никого не осталось, негромко произнесла:
— Трэрг, сын мой, поговори с Белым Магом, скажи девочке несколько добрых слов. — Мать укоризненно посмотрела на него. — Ради тебя она заставила этих напыщенных Эльфов изрядно пошевелиться! Я знаю, у Гнурда Пронзительного Взгляда не было возможности рассказать тебе, но только благодаря тому, что девочка вложила в твой медальон частицу своего сердца, ты не погиб, пронзенный стрелами, еще до того, как шаманы успели сплести первое лечебное заклятие! Медальон заставлял биться твое сердце в те мгновения, когда само оно уже не имело сил сокращаться.