– Вы останетесь там на год, на два, на десять, если будет нужно, до тех пор, пока не изменится настоящий порядок вещей; тогда вы сможете вернуться во Францию.
– Чтобы жить в Голландии, нужны средства.
– Это более чем справедливо, мой друг. Мы прикинем, сколько денег вам может понадобиться.
Жюстен схватился за голову.
– Считайте сами, дорогой Сальватор! – вскричал он. – Я не в себе и не понимаю ни одного вашего слова!
– Ну-ну, – непреклонно продолжал Сальватор, отводя руки Жюстена от em лица, – будьте мужчиной. В минуты процветания не теряйте присутствия духа, не оставлявшего вас в дни несчастий.
Жюстен сделал над собой усилие: его дрожащие мускулы расслабились, он остановил сосредоточенный взгляд на Сальваторе и поднес платок к взмокшему от пота лбу.
– Говорите, друг мой, – попросил он.
– Подсчитайте, сколько вам потребуется, чтобы прожить за границей с Миной.
– С Миной?.. Но Мина не жена мне, следовательно, мы не можем жить вместе.
– Узнаю вас, мой добрый, славный, честный Жюстен! – улыбнулся Сальватор. – Нет, вы не сможете жить с Миной, пока она вам не стала женой, а Мина не сможет быть вашей женой, пока мы не найдем ее отца и тот не даст своего согласия.
– А если он никогда не найдется?!.. – в отчаянии вскричал Жюстен – Друг мой! – заметил Сальватор. – Вам вздумалось усомниться в Провидении.
– А если он умер?
– Если он умер, мы констатируем его смерть, и, поскольку Мина будет зависеть только от себя, она станет вашей женой.
– Ах, дорогой Сальватор!
– Вернемся к нашему делу.
– Да, да, вернемся!
– Если Мина не может стать вашей, пока не найдется ее отец, она должна находиться в пансионе.
– Друг мой! Вспомните, что случилось в Версальском пансионе.
– За границей все будет иначе, нежели во Франции. Вы, кстати, устроите так, чтобы можно было навещать ее ежедневно, и снимете квартиру напротив пансиона.
– Думаю, со всеми этими предосторожностями…
– Во сколько вы оцениваете пансион и содержание Мины?
– Думаю, в Голландии тысяча франков за пансион…
– Тысяча за пансион?
– …и пятьсот на содержание…
– Положим тысячу…
– Как это – положим тысячу?
– …что составит две тысячи франков в год для Мины.
Совершеннолетней она станет через пять лет: вот вам десять тысяч франков.
– Друг мой, я ничего не понимаю.
– К счастью, вам ничего понимать и не надо… Теперь поговорим о вас.
– Обо мне?
– Да. Сколько вам нужно в год?
– Мне? Ничего! Я проживу на уроки музыки и французского языка.
– Которые вы найдете через год, а то и вовсе не найдете.
– Ну что же, на шестьсот франков в год…
– Положим тысячу двести.
– Тысячу дести в год… на меня одного? Друг мой, я буду чересчур богат!
– Тем лучше. Лишнее раздадите нищим, Жюстен! Нищие есть везде. Пять лет по тысяче двести франков – итого ровно шесть тысяч. Вот они.
– Кто же дал все эти деньги, Сальватор?
– Провидение, в котором вы совсем недавно усомнились, когда сказали, что Мина не найдет отца.
– Как я вам благодарен!
– Не меня нужно благодарить, дорогой Жюстен; вы же знаете, что я беден.
– Значит, этим счастьем я обязан незнакомцу?
– Незнакомцу? Нет.
– Стало быть, иноземцу?
– Не совсем.
– Друг мой! Могу ли я принять от него тридцать одну тысячу франков?
– Да, – с упреком произнес Сальватор, – потому что предлагаю их я.
– Вы правы, простите… Тысячу раз простите! – воскликнул Жюстен, пожимая Сальватору обе руки.
– Итак, нынешней ночью…
– Нынешней ночью?.. – повторил Жюстен.
– …мы похитим Мину, и вы уедете.
– Ах, Сальватор! – вскричал Жюстен, и сердце его наполнилось радостью, а глаза – слезами.
И, словно в комнату бедного школьного учителя снизошел ангел-хранитель, он молитвенно сложил руки и долго не сводил с Сальватора взгляда; он был знаком с комиссионером не больше трех месяцев, но тот позволил ему вкусить несказанные радости, которые Жюстен тщетно требовал у Провидения вот уже девятнадцать лет!
– Кстати, – вдруг спохватился Жюстен, – а как же паспорт?
– На этот счет не беспокойтесь, друг мой: вот вам паспорт Людовика. Вы с ним одного роста, у вас почти одного цвета волосы, а остальное значения не имеет: за исключением волос и роста, все описания примет одинаковы, и, если только вы не нарветесь на границе на жандарма-колориста, вам опасаться нечего.
– Значит, мне осталось подумать только об экипаже?
– Запряженная коляска будет ждать вас нынче вечером в пятидесяти шагах от заставы Крульбарб.
– Так вы позаботились обо всем?
– Надеюсь, что так, – улыбнулся Сальватор.
– Кроме моих несчастных учеников, – проговорил Жюстен и встряхнул головой, словно пытаясь отделаться от угрызений совести.
В эту минуту послышались три удара в дверь
– Не знаю почему, – заметил Сальватор, – но мне кажется, что пришел тот, кто готов ответить на ваш вопрос.
Дело в том, что со своего места Сальватор увидел, как через двор шагает старик Мюллер.
Жюстен отворил дверь и вскрикнул от радости, узнав старого школьного товарища самого Вебера; прогулявшись по внешним бульварам, старый учитель решил навестить Жюстена.
Ему изложили суть дела, и когда г-н Мюллер выразил радость по поводу происходящего, Сальватор сказал:
– Есть одно обстоятельство, которое не позволяет Жюстену почувствовать себя счастливым в полной мере, дорогой господин Мюллер.
– Какое же, господин Сальватор?
– Он задается вопросом: кто заменит его в классе?
– А я на что? – просто сказал добряк Мюллер.
– Разве я не сказал, дорогой Жюстен, что человек, стучащий в вашу дверь, ответит на ваш вопрос?..
Жюстен бросился обнимать г-на Мюллера и крепко его расцеловал.
Они договорились, что в тот же день г-н Мюллер встретит учеников, так как Жюстен не в состоянии думать о занятиях.
В каникулы школьникам объявят, что отсутствие Жюстена затягивается на неопределенное время, и родители, у которых будет впереди весь сентябрь, должны подыскать своим детям другого учителя.