– Значит, металл сильно напитался эманациями смерти, когда им дорезали раненых, – решил кузнец рун. – Вот только сколько же жизней он тогда оборвал? Тысячу? Две?
– Неважно, – решила я, запрятав оружие в рукав выданной полуэльфом одежды. – Добирайте, что понравится, и пойдем. А то на поезд опоздаем.
Пока мы пререкались с Гроткаром, его братик мелодично звякал железками, щедро разложенными по поверхности стола, и, стоило нам только закончить, развернулся в нашу сторону, сверкая уж совсем нереальной улыбкой, больше подходившей какому-нибудь маньяку. Впрочем, бросив взгляд на то, что он держал в руках, лично я для себя моментально получила подтверждение некоторым мыслям, которые у меня возникали еще в глубоком детстве: «Все гномы извращенцы с парадоксальной страстью к большим калибрам! Видимо, это из-за небольшого роста. Расовый комплекс, так сказать». Иначе чем еще можно объяснить совершенно идиотский оскал Торката поверх практически двухдюймового ствола ручной бомбарды времен (да демоны знают, каких времен – я о таком только в летописях читала) с ФИТИЛЬНЫМ замком! Точно знаю, что вот такие вот монстры применялись при осаде городов и штурме укреплений. Ну и в морских сражениях тоже. Только вот стрелков из них боялись даже свои, а чужие в основном не брали в плен и предпочитали убивать на месте. Уж слишком калибр был подходящий для пуляния различными срабатывающими при попадании одноразовыми амулетами, зачастую довольно мерзкими. Амулетов гном в куче оружия не нашел, но вот удобную перевязь с множеством деревянных емкостей с порохом и сумкой для дроби и пыжей он на себя уже порядком нацепил.
Посмотрев в сторону братца, Гроткар поудобнее перехватил облюбованный метательный молот и многозначительно похлопал по спрятанному во внутренний карман камзола бесшумному револьверу:
– Мне хватит!
Попрощавшись с радушным хозяином и так и не отбившись от всученного мне небольшого кошелька довольно подозрительного веса, мы скрылись в полумраке начинающегося за домом Элефиаля переулка и двинулись в сторону вокзала. До которого, между прочим, пришлось довольно долго красться, стараясь не попадаться в редкие конусы света от газовых фонарей и марево самодельных деревенских магических огоньков, вывешенных перед домами победнее.
Вокзал поприветствовал нас тишиной и пустотой. Нет, конечно, некоторые признаки жизни присутствовали: например, горел свет в каморке обходчика и по совместительству сторожа. Вдобавок из одного из ангаров раздавалось неровное блеклое сияние. И все… Даже сиротливо оставленные на рельсах вагоны, выглядевшие особенно несчастно без своего железного коня, казались наполненными квинтэссенцией одиночества и пустоты.
– И где паровоз? – Шепот Лаэлы заставил начинающих железнодорожных грабителей вздрогнуть почище чем от выстрела.
– Тихо, дура! Не видишь свет в ангаре, видимо, на техобслуживание загнали. – Ответ Гроткара не был образцом куртуазности, но при таком уровне адреналина, переливающегося в наших венах, это было простительно.
– Торкат! На тебе сторожка – чтобы оттуда даже дух не выскользнул! И не шуметь! – Переливчатое шипение моего голоса передернуло даже меня саму, не говоря уже об окружающих, но времени на возможные рефлексии просто уже не оставалось. – Лаэла, ты бери на прицел подходы со стороны города. А мы с Гроткаром сходим в гости. – Сделав глубокий вдох и неосознанно облизнув кончиком языка верхнюю губу, я как можно бесшумнее двинулась в сторону манящего мерцания ангара, из которого несло запахом масла, дымом антрацита и потом.
Вот ты какой, «Гордость Корн’Валора»! Красавец! Двенадцать колесных пар, сочлененная рама с рессорным доворотом. Машины тройного расширения и механизированная подача угля в топку. В ангаре, где стоял этот красавец, никого не обнаружилось, не считать же уснувшего лейтенантика из ведомства господина Миста. Тем более что после укола так понравившегося мне кинжала он уснул окончательно и навечно. Странно, но, когда лезвие скользнуло между ребер ненужного свидетеля, в мою руку как будто ткнулась мордочка брошенного котенка, жалобно мяукающего под проливным осенним дождем. И даже неосознанные рывки истекающего последними каплями жизни тела не отвлекли меня от этого ощущения, подсвеченной нотками жалости, темного марева грусти. Задумчиво застыв, я вслушивалась в охватившие меня ощущения, пока размахивающий, как мельница, руками Гроткар носился вдоль паровоза, пытаясь, не издав ни звука и только жестикуляцией, передать границы охватившего его счастья. Медленно вытянув мизерикордию и задумчиво слизнув капельку крови, я с уже становящимся привычным шипением уточнила:
– Какое состояние? Вода, уголь? Через сколько можем дать пар?
– Все есть, сейчас, подожди минут пять, и тронемся мы отсюда быстрее ветра!
– Урбо! – раскатистый вопль откуда-то сзади заставил присесть меня, гнома и, по-моему, даже паровоз. Ну дрогнул-то он точно. – У-у-урбо-о-о!!!
Откуда в ангаре взялся невысокий старичок в потрепанной и замызганной одежде машиниста, сказать я не смогу. Но кричал он так, что услышали бы даже мертвые, которых после первого поднятия упокаивал ковен некромантов и жреческий круг разом.
– Хозяина?! – Громоподобный голос донесся откуда-то сзади вместе со звуками, при которых гномская кровь в моих жилах завопила: «Обвал!» Я развернулась с четким предчувствием приближающейся беды. Из угольной ямы, стряхивая слой твердого топлива, укрывавший ранее спящего с головой, восставал, как демон из преисподней, горный тролль. Голова у него примерно соответствовала размерам Торката, и все остальное было не меньших габаритов. Папа! Откуда здесь это чудовище? Их же в нашем городе никогда не было, только снежные, которые по сравнению со своими родичами просто жалкие недомерки.
– Урбо! Воры! Граб…
Метательный молот старикашку не пришиб на месте только в связи с тем, что рука, запустившая его в полет, привыкла больше к револьверам, чем к традиционному оружию подгорных жителей. В результате увесистый снаряд вышиб крошку в паре шагов от своей цели, с испуганным возгласом развернувшейся и бросившейся бежать.
– Хозяина понял, да, – кивнул гигант и, пошуровав в недрах угольной ямы, достал оттуда лопату, которая в молодости наверняка служила ложкой осадной катапульты. – Сейчас всех зашибу, однака! – И, выписав этой оглоблей, раза эдак в два превышающей мой рост, в воздухе восьмерку, пошел на нас, как боевой голем. Кто учил эту махину боевым искусствам?! Кому захотелось угнетения всех рас этими не сильно измельчавшими, но порядочно одичавшими титанами, которых до изобретения пороха если и побеждали, так исключительно толпой?!
Захлопал малошумный пистолет гнома, но надвигающийся на нас живой таран, раскрутивший свое оружие до скорости, с которой вращается далеко не каждый пропеллер, пули то ли игнорировал, то ли вообще отбивал! Откуда-то из-за спины громыхнул штуцер Лаэлы, заставив тролля сбиться с шага. Но пуля, выпущенная видавшим виды оружием, попала ему не в глаз, как наверняка хотела эльфийка, а в лоб. Итогом выстрела оказался лишь содранный шмат толстой шкуры, в котором, наверное, и застрял кусочек свинца, да резко усилившаяся скорость разумного чудовища.