Появился Олег. В облаке пузырьков он замедлил движения, но вместо того, чтобы подняться вверх, поплыл вниз — к иллюминатору, у которого стоял Харри.
Они посмотрели друг на друга. Олег улыбался, размахивая руками. Его лицо казалось бледно-зеленым. Харри не слышал звуков, но видел, как двигаются его губы, как колышутся на голове волосы, сейчас больше всего похожие на водоросли. Назойливо стучались воспоминания, но Харри упрямо отгонял их прочь. Они смотрели друг на друга, находясь по разные стороны стекла, в ярких лучах солнца, в мире беззаботного шума и одновременно — полной тишины. Вдруг у Харри появилось тревожное предчувствие беды.
Правда, в следующую секунду оно его покинуло: Олег дернул ногами и поплыл вверх. Харри словно остался у пустого телеэкрана. Пустого запотевшего телеэкрана, на котором он начертил… Стоп! Теперь ясно, где он это видел!
— Олег! — крикнул он, взбегая по лестнице.
Вообще-то говоря, людьми Карл мало интересовался. За те двадцать лет, что он держал телемагазин на площади Карла Бернера, он ни разу не задался вопросом, кем, собственно, был его тезка, в честь которого назвали площадь. Неинтересен ему был и высокий полицейский, только что предъявивший удостоверение, и стоящий рядом мальчишка с мокрыми волосами. Да и до девушки, о которой полицейский говорил, — ее нашли в сортире у адвокатов из офисного здания напротив — ему дела не было. Единственной особой, в данный момент интересовавшей Карла, была девчонка на фотографии мужского журнала. Его очень занимало, сколько ей лет и правда ли, что она из Тёнсберга и любит загорать на балконе так, что ее могут видеть проходящие мимо мужчины.
— Я заходил в тот день, когда убили Барбару Свендсен, — сказал полицейский.
— Ну, раз вы говорите… — пожал плечами Карл.
— Видите этот выключенный телевизор у окна? — показал полицейский.
— «Филипс». — Карл отложил журнал в сторону. — Нравится? Пятьдесят герц. Плоский кинескоп. Объемное звучание. ТВ-текст. Может принимать радиопередачи. Стоит семь девятьсот, но вам я продам за пять девятьсот.
— Смотрите, кто-то начертил рисунок на пыльном экране!
— Хорошо, — вздохнул Карл. — Пять шестьсот.
— Да плевал я на телевизор! — повысил голос полицейский. — Я хочу знать, кто это сделал.
— С чего вдруг? — спросил Карл. — У меня до сих пор не было желания об этом докладывать.
Полицейский нагнулся над стойкой, и по цвету его лица Карл понял, что ответ ему не понравился.
— Послушайте! Мы ищем преступника. И у меня есть основания полагать, что он стоял здесь и водил пальцем по экрану. Вам ясно?
Карл молча кивнул.
— Отлично. А теперь, пожалуйста, напрягите память, — настойчиво посоветовал полицейский.
Звякнул колокольчик над дверью, в магазин вошла женщина с железным чемоданом. Полицейский обернулся к ней.
— «Филипс», — показал он.
Женщина кивнула, не говоря ни слова, села перед стеной экранов на корточки и открыла чемодан.
Карл смотрел на них, широко открыв глаза.
— Ну? — потребовал полицейский.
До Карла начало доходить, что это поважнее Лизы из Тёнсберга.
— Я не запоминаю каждого, кто сюда заходит, — запинаясь, сказал он.
Это означало, что он вообще никого не запоминает. Лица для него давно ничего не значили. Даже лицо Лизы он уже успел забыть.
— Каждого мне и не нужно, — медленно произнес полицейский. — Нужен только один. Тот самый. Кажется, за день к вам не так часто и заходят.
Карл послушно покачал головой.
— А по фотографии вы его узнаете?
— Не уверен. Я и вас-то не узнал, так что…
— Харри… — подал голос мальчишка.
— Но вы видели, как кто-то чертил по экрану?
— Харри…
Да, в тот день Карл обратил внимание на одного посетителя. Он вспомнил о нем в тот вечер, когда заходили из полиции и спрашивали про подозрительных людей. Дело в том, что тот посетитель ничего особенного не делал. Просто стоял и смотрел на экраны, что для телемагазина вполне естественно. Ну и что он должен был сказать? Что кто-то, чью внешность он не запомнил, стоял в магазине и казался подозрительным? И получить за это кучу неприятностей?
— Нет, — ответил Карл, — я не видел, чтобы кто-нибудь чертил по экрану.
Полицейский что-то пробормотал.
— Харри… — Мальчишка потянул полицейского за рукав. — Уже пять часов.
Полицейский замер и посмотрел на часы.
— Беата, — обратился он к женщине. — Нашла что-нибудь?
— Говорить пока рано, — обернулась она к нему. — Следов тут достаточно, но он чертил так, что сложно найти целый отпечаток пальца.
— Позвонишь.
Колокольчик звякнул снова. Карл и женщина с железным чемоданом остались одни.
Он придвинул было к себе Лизу из Тёнсберга, но передумал. Положил журнал на стол фотографией вниз и подошел к женщине из полиции. Та маленькой щеточкой аккуратно собирала с телевизора пыль. Теперь и он увидел начерченную на экране фигуру. Неудивительно, что она сохранилась до сих пор: Карл нечасто утруждал себя уборкой.
— Что обозначает этот символ? — спросил он.
— Не знаю, — откликнулась женщина. — Знаю только, как он называется.
— Как?
— Марин крест.
Харри и Олег встретили Ракель у ворот Фрогнербада. Она подбежала к Олегу и, обняв его, бросила на Харри сердитый взгляд.
— Где ты был? Что случилось? — прошептала она.
Харри стоял бессильно опустив руки и переминался с ноги на ногу. Он знал, что может ей ответить, где он был, — спасал чужие жизни. Но это было бы неправдой. А правдой было то, что с ним случилось — причем давно. Он всегда занимался своими и только своими делами, предоставляя другим расхлебывать последствия. Так всегда было и будет, и то, что он попутно спасает жизни, — всего лишь побочный эффект.
Вместо этого он сказал:
— Я устал. — Это, по крайней мере, была правда.
— Мы ездили туда, где побывал серийный убийца! — радостно выдал Олег, но тут же замолк, уловив скептический мамин взгляд.
— В общем… — начал Харри.
— Нет! — оборвала его Ракель. — Даже не пытайся!
Харри пожал плечами и грустно улыбнулся Олегу:
— Позвольте мне хотя бы довезти вас до дома.
Ответ он знал заранее.
Он стоял и провожал их взглядом. Ракель уходила быстро и решительно, а Олег на полдороге обернулся и помахал ему рукой. Харри помахал ему в ответ.