— Так, Кротов, отойди! — рявкнув Званцев. — Все быстро отойдите, охренели, что ли? Ведете себя, как дети малые! Быстро сюда карантинную группу!
Бойцы Курской, и так державшиеся на расстоянии, попятились еще дальше. Поползли испуганные шепотки. А на платформе, где к этому времени начали скапливаться зеваки, стремительно образовалась пустота. «Карантин» — жуткое слово.
Не обращая внимания на реакцию окружающих, Федор деловито расковырял патрон лезвием перочинного ножа, достал бумажную записку, развернул и впился взглядом.
— Твою мать… Вот уж недаром говорят, что начинать поиски надо с самого неподходящего места, — вырвалось у напарника.
Димка заглянул ему через плечо и, не веря своим глазам, прочитал:
«Замятин Артем. Ст. Семеновская».
— Да что там у вас?! — недовольно окликнул Званцев.
— Что, что, — проворчал Федор, опасливо держа записку уже на вытянутой руке, словно бешеную крысу. — Пропажа с Семеновской нашлась, Василь Сергеич, вот что. Двое суток как мальчишка у них пропал. А теперь нашелся. Только не хотел бы я, ёханый бабай, так найтись. Не знаю, что его так изменило, но лучше бы нам держаться от этого тельца подальше.
Послышались щелчки передергиваемых затворов.
Димка поднял взгляд и, холодея, увидел направленные на них с Федором стволы автоматов.
От Курской до Таганской пришлось добираться по кольцу пешком. Несмотря на зажиточность Ганзы, мотовозы здесь были редкостью и в основном использовались для важных дел — например, для быстрой доставки особо ценного груза или для перевозки начальства. Для всех остальных целей использовались обычные дрезины, ведь нет ничего дешевле мускульной тягловой силы, а горючка была страшно дорогим дефицитом.
Пассажирские «трамваи» — дрезины с прицепами-вагонетками, оборудованные скамейками, ходили по кольцевой примерно раз в час, иногда чаще — в зависимости от того, как быстро набирались пассажиры. Димка с большим удовольствием заплатил бы по тарифу — три патрона за каждый перегон, но как назло, им фатально не повезло: дрезина ушла прямо из-под носа. Более того — с Комсомольской, откуда должна была прибыть следующая, по трубе пришло сообщение об аварии: у грузовой дрезины в пути случилась поломка, и при подходе к станции, чудом дотянув до платформы, буквально развалилась ось. Теперь бригада станционных механиков чинила ее на путях, и неизвестно было, сколько еще это продлится. Само собой, что грузовое, что пассажирское движение было прервано.
Туннель здесь освещался куда лучше, чем в перегонах Бауманского Альянса, поэтому путники свои фонари не включали. Натуралист с Кротовым шлепали по шпалам впереди, негромко обсуждая случившееся на Курской, а Димка плелся замыкающим. Федор с ним демонстративно не разговаривал с самой Курской — обозлился, как черт, и замкнулся, делая вид, что напарника вообще не существует. Димка и сам не знал, что его так дернуло в тот туннель, на автоматную очередь, но теперь жалел, что поддался эмоциям. И правда, с чего он взял, что эта стрельба может иметь отношение к похищению? Ну бред же! Вот теперь и топал, ярясь на себя за выходку и кусая губы. Впрочем, и по сторонам смотреть не забывал.
Здесь ему бывать еще не приходилось, поэтому он держался настороженно, поневоле ускоряя шаг на особенно темных участках пути, куда почти не доставал свет от путевых ламп. Мрак притягивал взгляд, словно магнитом. Стоило забыться на секунду, как начинала мерещиться всякая чертовщина — какие-то неуловимые движения, различимые лишь на периферии зрения, странные звуки. А как только повернешь голову, вглядываясь, — все пропало, обычный неопасный туннель. Нервы, одним словом…
Ситуацию на Курской разрядил Натуралист, как нельзя кстати появившись из туннеля со стороны Бауманской. Поначалу ему, правда, самому чуть не досталось — перепуганные смертью товарища и угрозой карантина, охранники едва не открыли пальбу по сталкеру, но вовремя разглядели, что идет человек, а не еще один оборотень, и кое-как успокоились.
Пока бауманцы под стволами автоматов добрую сотню метров волокли труп в боковой технический туннель, к месту, приспособленному под выгребные ямы, Федор молчал, и это молчание было для Димки хуже, чем его обычная болтовня. Из охранников, естественно, помогать никто не рвался, хватало и того, что бауманцы сами себя замарали. Если бы не заверения Натуралиста, взявшего их под защиту и пустившего в ход весь авторитет сталкера, что мутант практически стерилен, вполне возможно, что сейчас вместе с трупом мутанта тонули бы в дерьме и бездыханные тела незваных гостей. На Ганзе с разносчиками заразы разговор всегда был короткий — несколько эпидемий, вспыхивавших в метро в разное время, наделали много шуму и унесли немало жизней, выработав существующие ныне жесткие правила безопасности.
Димка поежился, вспоминая, какой ледяной оказалась едкая дезинфицирующая жидкость, под струями которой их двоих держали в изоляторе до посинения. Одежду у них снова забрали, выдав прежнюю, и даже накормили, прежде чем выпроводить со станции под присмотром сталкера. В общем-то, был вариант вернуться на Бауманку, но отправляться пешком показалось плохой идеей. После всей нервотрепки, что Димке с Федором пришлось выдержать, сил на такое путешествие уже не оставалось, а сидеть на станции и ждать оказии с транспортом — дразнить судьбу. После происшествия люди на Курской весьма неприветливо косились на бауманцев, а ведь страх заразителен, поэтому можно было ожидать любой пакости, как только станционное начальство скроется из глаз. Да и не хотелось уходить домой, пока ситуация с похищением Наташи не прояснится. Поэтому с подачи сталкера отправились сперва на Курскую-кольцевую. Вот тут и выяснилось, что с транспортом, как назло, все равно не светит.
И вот теперь Димка размеренно шагал вслед за товарищами, беззвучно катая на языке оч-чень неприятное слово.
«Оборотень».
Первым по отношению к убитому существу его употребил сталкер, видимо уже имевший дело с подобными превращениями, и название сразу накрепко осело в сознании. «Благо я уже знаком с этим словечком», — криво усмехнулся Димка, привычно поправив ремень автомата. Машинально коснулся, проверяя, подсумка с запасными магазинами на поясе. «Все-таки хорошо, когда все твое имущество снова с тобой. Чувствуешь себя намного спокойнее…»
Библиотеку на Бауманке в основном составляли специализированные книги на профессиональные темы — оружие, ремонт, материалы, инструменты, но несколько десятков были так называемыми художественными. Любопытные истории о том, чего никогда не происходило в действительности. Сотников об этих книгах отзывался с полным пренебрежением — ложь, придуманная для потехи и развлечения публики. А вот доктор Брамц считал иначе и бережно относился ко всему, что было напечатано на бумаге. На взгляд Семена Натановича, такие книги являлись важной частью познавательного процесса окружающего мира. Ведь так или иначе авторы, выписывая ткань повествования своих историй, касались реалий, среди которых обитали, и косвенно эти реалии сообщали много интересного ищущему уму. Впрочем, речь сейчас не об этом. В одной из прочитанных Димкой книг описывались твари, умевшие менять человеческий облик на звериный и обратно. И как раз они-то и назывались оборотнями. Что и говорить, очень подходящее словечко для существа, которое, сея смерть, пыталось прорваться сквозь заслон на Курской. Но если оборотни, по легенде, после гибели принимали первоначальный человеческий облик, то с мальчишкой этого не произошло. Он так и остался совершенно жуткой тварью, в которой не прослеживалось почти ничего человеческого, и при одном взгляде на этого монстра бросало в дрожь, а руки сами тянулись к оружию.