— И ты знаешь, Анюточка, у Цирли потом стали вот такенные крылья, потому что я вовремя сообразила, что кошавке надо кушать глинтвейн с гвоздичкой. А Брыкса, глупенькая кошавка, гвоздичку не кушает, вот поэтому у нее перышки на крылышках… Здравствуй, Марфушенька… У тебя детка уснуть не может?
Дорка вмелась в кухню прямо в шубе, с каким-то пакетом наперевес, сыпанула с кудрей неизвестно откуда взявшиеся снежинки. Звонко перечмокала всех, включая слегка изумленную Соню, и сразу же начала выкладывать на стол какие-то баночки, контейнеры, пакетики и прочую неразбериху из облупленной многомерной сумки. Потом притормозила, повертела в руках бутылку опасного спирта и принялась громко ворчать:
— Ой, девочки, вас ну просто некому пороть. Это ж надо, чем вы тут себя травить решили? Вот не будь я за рулем, я бы сейчас вам сварила такой глинтвейн, он ну так хорошо укладывает спать, ну просто сказки на ушко шепчет…
— Дорка, ты сейчас обратно к Старому?
— Ну вообще-то у меня уже десять минут как собрание идет, а я еще не отзвонила Рахеле, потому что телефон у Леночки на дверце буфета, а наизусть я…
— Дор, сможешь девушку подвезти?
— Если до метро, то даже без разговоров, а если…
— Ей Дуська нужна, — бесхитростно заявила Марфа. Как оказалось, в отрубленных эмоциях тоже есть своя… выгода, что ли? Девушке нужна Евдокия, а все остальное — это их с Евдокией личные дела, которые не имеют никакого отно…
— Ну что, по-вашему, я зверь какой-нибудь? Разумеется, довезу, но сперва мы заедем и позвоним Рахеле! Детка, сколько тебе нужно, чтобы собраться? Марфушенька, ты не обижайся, но чай я не буду. А вот ты себе завари, это настоящий, я покупала там у нас, здесь такой просто не привозят или за такие деньги, что лучше уже сразу пойти и удавиться…
Анютка заглянула в кухню из коридора и странно хмыкнула. Даже почти мяукнула.
— А ты, детонька, сейчас тоже попей чаю и ложись спать. Тебе еще рано думать о морщинах, но если не высыпаться, то…
— Спокойной ночи, тетя Дора, — вежливо прохрипела Анютка, потирая красное пятно на шее.
Дора прихватила невозможную сумку и вымелась вслед за Анечкой в коридор — не иначе провожать ребенка до кровати и шептать что-то на ночь.
— Правда довезет? — почти равнодушно уточнила Соня. Марфа кивнула, покосившись на некогда залитый чаем карман, в котором теперь помимо всего прочего лежало изумрудное клятвенное кольцо.
— Ну тогда спасибо. — Бывшая невеста улыбнулась, и Марфу жестко тряхануло: как будто она сейчас ввалилась с мороза в теплую комнату. Даже не в нее, наверное, а прямо в благоухающую, но чересчур горячую ванну. Тело заломило от переизбытка эмоций. Все сразу рухнуло — и пережитые страхи, и грядущие, и ненависть к дурацкой гостье, и жалость к ней же, и даже мысль о том, что неплохо было бы попросить вместо гонорара то кольцо.
— Ну ладно, девочки, давайте прощаться. Марфушенька, ты мне тогда завтра позвони, как разгребешься со всеми делами. Я тебе расскажу, что у меня получилось со свадьбой Лагмана. Ну я тут поженила своего кота… — осеклась Дорка, только сейчас сообразив, что странная Марфина гостья, оказывается, совсем мирская.
Марфа неуклюже подставила правую щеку под Доркин поцелуй. А заодно почему-то огребла такой же чмок в левую:
— Спасибо.
Бред какой-то, не иначе. Скажи ей кто сегодня вечером… То есть уже вчера вечером. Ой, мамочки! Доклад же надо Старому! Десять минут осталось, а она так толком и не успела со всей этой суетой.
— Дора, мне сейчас отчитываться надо, а тут еще…
— Все, я все-все поняла, мы уже уходим. Нет, Марфушенька, ты представляешь, я написала Леночке всю эту цифирь, ну как мы там у себя привыкли отчитываться, а только потом сообразила, что в документах один сплошной иврит. Я же лопну это все переписывать! — Дора подпрыгивала в прихожей, втискивая ногу в лакированный сапог.
Соня стояла рядом — такая притихшая, словно ее вообще тут не было. И хотя сейчас это оказалось почти без разницы, но та черная ненависть, которая еще вчера булькала в душе странной девицы, сейчас совершенно не прощупывалась, хоть чем диагностируй. Марфа обрадованно кивнула и полезла в куртку за блокнотиком — внести это благодеяние в общий файл она уже не успевала, придется зачитывать с листа. Зато есть чем отчитаться, а то ведь конец квартала, конец года. А про годовой баланс можно вообще молчать, это такое безобразие, против которого ни одно нормальное ведьмовство не сработает, даже у мамы Иры.
До отзвона Старому еще оставалось время: ровно столько, чтобы звякнуть Ирочке и обрисовать в трех фразах произошедшее. А уже потом, отчитавшись по работе, долго и со вкусом расписывать подробности этого сумасшедшего вечера. И заодно надо выяснить про Интернет. И еще про прослушку — неужели это правда? Странно только, что мобильник у Ирочки опять вне зоны действия, она так рано никогда не ложится, неужели придется на городской…
Анюта щелкнула за гостями замком, сгребла со стола пакетик с какой-то травкой для ванны, повертела в пальцах, начала разбирать надпись, путаясь в буквах-крючочках. Потом ушла к себе, зашуршала одеялом. А Марфа снова стояла столбиком у своего верного подоконника, не в силах оторвать пальцы от телефонной трубки:
— Ира? Какая Ира?! Девушка, мы спим уже давно.
Неужели ошиблась, набрала вместо шестерки два? Номера же столько лет назад сменили… Ну память у пальцев осталась, вот она, наверное, и подвела.
— Нет, девушка, вы все правильно набрали. Слушайте, мы сейчас с мужем подумали и поняли: вам, Ираида Львовна нужна, да?
— Да.
— Вы запишите номер, это ее подруга, Марина. Она тут, в Москве. Ираида Львовна нам сказала, что если с квартирными счетами или домоуправлением, то к ней, она разберется. Так вы ей тоже… четыре девять девять. Записываете? Я дикту…
— Спасибо, у меня уже есть. А Ира… Ираида, она где?
— Девушка, милая, да откуда… Да нет, не знаем. Ну на полгода, наверное, она же нам на полгода сдала… Так вы ее подруге позвоните, она наверняка знает, — и в эфир понеслись цифры ее собственного номера.
Незнакомая сонная мирская все тараторила и тараторила в трубку, честно пытаясь помочь. Марфа благодарила и не спешила нажимать кнопку отбоя. Не хотела отключать себя от такого знакомого абонентского номера, надеялась, что сейчас в телефоне прозвучит Ирочкин хриплый голос и она, Марфа, оживет обратно.
— И вам спокойной ночи. Простите за ночной звонок.
Подоконник казался незыблемым. Он-то точно не предаст, никуда не денется. Марфа снова взглянула в приподъездную хмарь. Вот на улицу вышла Дорка, вот Соня. Вот мигнула красной каплей сигнализация Доркиной машины, а вот из-за соседнего автомобиля или вообще из темноты вылетел какой-то непонятный человек, вцепился в неудачливую самоубийцу и повалил на асфальт — в ту самую позу, в которой она бы лежала, если бы все-таки разбилась. Дорка вроде бы оглянулась, потом махнула рукой, потянув на себя дверцу. Белый свет вспыхнул огромным пятном, что-то грохнуло и даже зазвенело, взметнулось и подернулось дымом.