– Я убежден, что вашу картину ждет великая судьба, – продолжал Лоузи рассыпаться в любезностях. – Может быть, после заключительной вечеринки вы позволите мне быть вашим телохранителем и сопроводить вас обратно в виллу, после чего мы могли бы вместе выпить, – разыгрывал он роль доброго полицейского.
Но Афина с блеском отвергла его поползновения.
– Я бы с радостью, – тепло улыбнулась она. – Но я задержусь на вечеринке всего лишь на полчасика и не хочу, чтобы вы ее прозевали. Мне надо завтра успеть на утренний рейс, а потом я лечу во Францию. У меня просто слишком много дел.
Данте восхищался ею, видя ее отвращение и страх перед Лоузи. Но при этом она ухитрилась заставить Лоузи подумать, что его ухаживания способны достичь цели.
– Я могу полететь с вами в Лос-Анджелес, – предложил Лоузи. – В котором часу ваш вылет?
– Вы очень любезны, – отозвалась Афина, – но это маленький частный чартер, и все места уже заняты.
Наконец-то вырвавшись обратно к себе в виллу, Афина позвонила Кроссу и сказала, что сейчас выходит.
Первое, что бросилось Афине в глаза, – строжайшие меры безопасности. У лифта, ведущего в пентхауз отеля “Занаду”, стояла охрана. Лифт открывался специальным ключом. В потолке самого лифта имелись телекамеры, а когда двери открылись, она оказалась в вестибюле, где находилось пять человек. Один встретил ее у дверей лифта, другой сидел за столом с рядом телемониторов, а двое в углу помещения играли в карты. И еще один читал “Спортз иллюстрейтед” на диване.
Все устремили на нее восхищенные, чуточку изумленные взгляды, воздававшие должное ее редкостной красоте и встречавшиеся Афине множество раз. Но эти взгляды давным-давно перестали будоражить ее тщеславие. Теперь они лишь заставили острее ощутить надвигающуюся грозу.
Сидящий за столом охранник нажал кнопку, открывшую дверь в апартаменты Кросса. Едва Афина переступила порог, как дверь за ней закрылась. Афина оказалась в деловой части апартаментов. Вышедший встретить ее Кросс проводил Афину в жилые комнаты. Мимолетно поцеловал в губы и повел в спальню. Ни слова не говоря, оба разделись и обнялись. Кросс испытал безмерное облегчение, сжимая ее в объятиях, глядя в ее лучезарное лицо.
– Всем делам на свете я предпочел бы просто смотреть на тебя, – вздохнул он.
В ответ она приласкала его, притянула его голову к себе в поцелуе, а потом увлекла на кровать. Афина чувствовала, что этот человек любит ее совершенно искренне, сделает все, что она прикажет, а в ответ она удовлетворит любые его желания. Впервые за долгое-долгое время она откликалась на ласки партнера не только телом, но и душой. Она любила его по-настоящему и по-настоящему упивалась близостью с ним. И все же всегда понимала, что он чем-то опасен, даже для нее.
Через час они оделись и вышли на балкон.
Лас– Вегас купался в неоновых огнях, а закатное солнце заливало улицы и вычурные отели потоками золотого света. Сразу за городом начиналась пустыня, а за ней -горы. Они будто оказались на необитаемом острове; зеленые флаги вилл обвисли в полнейшем безветрии.
– Я увижу тебя на просмотре и вечеринке? – крепко держа Кросса за руку, спросила Афина.
– Увы, у меня это не выходит, но зато я увижусь с тобой во Франции.
– Я заметила, что пробиться к тебе ужасно трудно. Запертый лифт и масса охраны.
– Это всего лишь на пару дней, – пояснил Кросс, – в городе слишком много чужаков.
– Я познакомилась с твоим кузеном Данте, – сообщила Афина. – Этот детектив вроде бы его приятель. Очаровательная парочка. Лоузи очень беспокоился о моем благополучии и моих делах. Данте тоже предложил свою помощь. Им очень хочется, чтобы я добралась в Лос-Анджелес в целости и сохранности.
– Доберешься, – пожал ей руку Кросс.
– Клавдия сказала, что вы с Данте кузены. Почему он ходит в этих курьезных шапочках?
– Данте отличный парень, – проронил Кросс.
– Но Клавдия сказала, что вы враждуете с самого детства.
– Конечно, – добродушно отозвался Кросс, – но от этого он не делается скверной личностью.
Они погрузились в молчание. Улицы внизу были забиты автомобилями и пешеходами, мигрирующими из отеля в отель, чтобы пообедать и поиграть, мечтая об удовольствии, подстегиваемом риском.
– Значит, мы видимся с тобой в последний раз, – проронила Афина, пожав Кроссу руку, словно хотела опровергнуть собственные слова.
– Я же сказал, что приеду к тебе во Францию, – повторил Кросс.
– Когда?
– Не знаю. Если не приеду, знай, что я мертв.
– Все обстоит настолько серьезно? – спросила Афина.
– Да.
– И ты не можешь ничего мне открыть?
Кросс немного помолчал, потом сказал:
– Ты будешь в полной безопасности. Думаю, и со мной ничего не случится. Больше я тебе ничего не могу сказать.
– Я подожду. – Поцеловав его, Афина вышла из спальни и покинула апартаменты.
Когда за ней закрылась дверь, Кросс вышел на балкон и увидел, как она выходит из отеля и приближается к колоннаде. Проводил взглядом автомобиль со своими охранниками, доставивший ее в виллу. А затем снял трубку телефона и позвонил Лиа Вацци. И велел еще более неусыпно охранять Афину.
К десяти часам вечера театральная часть бального зала отеля “Занаду” была набита битком. Публика дожидалась показа первого чернового монтажа “Мессалины”. В зале имелась директорская ложа с мягкими креслами и телефоном. Одно пустое сиденье было занято букетом цветов с именем Стива Столлингса. Другие сиденья заняли Клавдия, Дита Томми, Бобби Бентс со своей спутницей Иоганной и Мело Стюарт с Лайзой. Телефоном немедленно завладел Скиппи Дир.
Афину, пришедшую последней, встретили громогласные овации съемочной группы и каскадеров. Основной состав, исполнители эпизодических ролей и сидевшие в креслах аплодировали и целовали ее в щеку, пока Афина пробиралась к своему креслу, находящемуся в центре. Затем Скиппи Дир снял трубку телефона и велел киномеханику начинать.
Появилась строка “Посвящается Стиву Столлингсу” на черном фоне, и аудитория встретила ее приглушенными уважительными аплодисментами. Бобби Бентс и Скиппи Дир выступали против этой вклейки, но Дита Томми наложила на их мнение свое вето, Господь ведает почему, сказал Бентс. Впрочем, гори она синим пламенем, это всего лишь черновой монтаж, и, кроме того, сентиментальный настрой сработает на пользу фильму.
А потом на экране развернулась картина… Афина просто околдовывала, на экране она была даже более сексуальной, чем в реальной жизни, и проявляла мудрость, ничуть не удивлявшую никого из знавших ее достаточно близко. В самом деле, Клавдия писала диалоги специально так, чтобы подчеркнуть это ее качество. При постановке картины не скряжничали, а узловые эротические сцены сделали в хорошем вкусе.
Не осталось ни малейших сомнений, что “Мессалина” после всех своих злоключений станет крупнейшим гвоздем сезона. А ведь это без заключительной музыки и спецэффектов. Дита Томми была в экстазе, она наконец-то перейдет в разряд Суперрежиссеров. Мело Стюарт уже прикидывал в уме, сколько запросить за следующую картину Афины; Бентс, выглядевший не настолько счастливым, тревожился в точности по тому же поводу. Скиппи подсчитывал деньги, которые заработает; наконец-то ему будет по карману собственный самолет.