— Ты не находишь, что я прекрасно потрудился над Биттервидом? — заметил Рашкин. — Конечно, всё это только благодаря моей уникальной памяти.
— Я обращаюсь не к вам, — отрезала Изабель.
— Я понимаю, — сказал Рашкин. — Но ты попусту тратишь время, стараясь их переубедить. Они знают правду.
— И как же вы намерены сделать их настоящими? — спросила она.
— Это очень просто. Им требуется всего лишь частица твоей души. Или моей. Или любого, кто способен их вызвать.
Теперь Изабель осознала, что значили слова Биттервида, когда он говорил о ее долге перед ним. Хотя он мог бы просто сказать, что она ему обещана. Он и Скара привели ее сюда, чтобы она помогла своему бывшему учителю восстановить силы, а взамен Рашкин потом отдаст ее этой парочке. Вот и цена его уверениям в безопасности. И цена его обещаниям. Но ведь и раньше Изабель знала, что он лжет.
— Это чудовищно, — сказала она.
— Изабель, ты слишком серьезно к этому относишься. Ты воспринимаешь нас как паразитов, но, уверяю тебя, в моих намерениях нет ничего дурного. Существа, которые необходимы мне для поддержания сил, вовсе не являются настоящими, и мы с тобой это понимаем. Значит, я никого не убил, никому не причинил зла.
Изабель вспомнила свои бесконечные споры с Джоном, но смогла только отрицательно покачать головой.
— А сделать их настоящими, — продолжал Рашкин, — почти ничего не стоит. Они войдут в твой сон и возьмут частицу твоей души. Немного памяти, надежды, снов. Ничего такого, без чего ты не сможешь обойтись.
— Однажды вы появились в моем сне, — вспомнила Изабель. — Но вели себя не так благородно. Вы убили крылатую кошку. И убили бы и Пэддиджека тоже, если бы не вмешался Джон.
Рашкин не стал ни опровергать, ни подтверждать ее слова:
— Для нас с тобой нелегко войти в сны друг друга. Это из-за того, что мы оба — создатели. Но для тех, кого ты называешь ньюменами, сделать это гораздо проще, они более тесно связаны с нашими сновидениями. Они являются порождением нашего творчества, а оно проистекает из наших воспоминаний, снов и воображения.
— И всё же вы убили крылатую кошку.
— Той ночью у меня возникла слишком сильная потребность, — пожал плечами Рашкин. — Раньше я обладал большим терпением. Но, должен тебе напомнить, Изабель, ни один из твоих ньюменов не был настоящим человеком. Чтобы стать настоящими, им необходима частица твоей души, и я бы знал, если бы ты им ее дала. Я никогда не причиню зла никому, кого ты сделаешь настоящим. Я вовсе не такое чудовище, как ты думаешь.
— Разве? Тогда кем вы себя считаете?
— Человеком, прожившим долгую жизнь, но еще не готовым уйти из этого мира.
— И цена для вас не имеет значения.
— У всего есть своя цена, — согласился Рашкин. — Но в моем случае ты ошибаешься, она не слишком высока. Я не собирался снова вмешиваться в твою жизнь и расстраивать тебя, Изабель. Но я ослабел больше, чем предполагал, а за два года, прошедшие после смерти Жизель, я не смог отыскать ни одного достаточно талантливого художника, достойного занять место моего ученика. Это Биттервид напомнил о тебе, но и тогда я не планировал возвращаться, пока не услышал, что ты собираешься иллюстрировать сборник сказок своей подруги. Ну а поскольку уж ты снова будешь вызывать ньюменов... — Рашкин пожал плечами.
— Как вы могли об этом узнать? Я только вчера дала свое согласие.
— В самом деле? Я впервые услышал об этом около месяца назад. Или по крайней мере разговоры о твоем участии в проекте. Но, раз уж мы все здесь собрались, это не имеет никакого значения.
— Так это была идея Биттервида? — возмутилась Изабель. — Похитить меня и притащить сюда?
— Ему не терпится стать настоящим, — сказал Рашкин. — И он не уступает в упрямстве твоему Джону. Мы собирались подождать, пока ты закончишь работу, но потом...
— А что потом? — нетерпеливо спросила Изабель.
— Существует так много причин, способных задержать, а то и отменить выпуск книги, — ответил Рашкин.
На его лице сохранялось всё то же выражение искренности, как и в начале разговора, но Изабель решила, что Рашкин чего-то недоговаривает. Он что-то скрывает. Она мысленно посмеялась над собой. Где это видано, чтобы Рашкин шел к цели напрямую?
— Ты видишь, насколько я ослабел, — добавил он. — Биттервид побоялся, что я не выдержу ожидания. И, как я уже сказал, он очень нетерпелив. Слишком горяч. По-моему, он на всё готов, лишь бы стать настоящим.
— Но ведь он и так настоящий. — Рашкин снова вздохнул:
— Ньюменам не требуется ни пищи, ни отдыха. Они не способны видеть сны, их раны не кровоточат. Они не настоящие.
— Вы так утверждаете только потому, что вам это выгодно.
— Тогда как же ты их определишь?
Изабель оглянулась на ньюменов. Скара уселась прямо на полу и чистила ногти лезвием складного ножа. Похоже, она не обращала никакого внимания на разговор. Биттервид прислонился к противоположной стене и стоял скрестив руки на груди. Он явно прислушивался, но его лицо оставалось непроницаемой маской.
— Они другие, — сказала Изабель. — Просто другие. Не лучше и не хуже, чем каждый из нас.
— Какая непредвзятость, — улыбнулся Рашкин. — Какая корректность! Может, в будущем мы станем относиться к ним как к людям, страдающим бессонницей?
— Я уже больше не Иззи, — сказала ему Изабель. — Я больше не та впечатлительная девочка, которую вы взяли под свое крылышко и которая верила каждому вашему слову только потому, что вы носили громкое имя Винсента Аджани Рашкина, будь он проклят. Господи, как я вас ненавижу!
— Но ты все же назвала свой дом в мою честь. — Изабель презрительно фыркнула:
— Вплоть до сегодняшнего утра я не знала, чего было больше в этом жесте: моего восхищения и благодарности за ваши уроки или ужаса и неприятия по отношению ко всему, что вы проповедовали. Сегодня вы помогли мне определиться.
— И несмотря ни на что ты мне поможешь, — произнес Рашкин.
— Не могу поверить, — покачала головой Изабель. — Может, вы не слышите меня?
— Если ты мне поможешь, обеспечив меня своими ньюменами, — продолжал Рашкин, — я исполню твое самое заветное желание.
— Что вы можете знать о моих желаниях?
— Я ее верну — ту подругу, по которой ты до сих пор скорбишь.
Изабель не сразу поняла, что ей предлагает Рашкин. В первый момент она решила, что ошибается.
— Вы ведь не имеете в виду Кэти? — с сомнением спросила она.
Увидев кивок Рашкина, Изабель недоверчиво уставилась на него.
— Это невозможно, — прошептала она.
— А разве возможно появление ньюменов?