Тюлень каким-то образом сумел выбраться из нижнего озера обратно в это и проплыл под Яной, как будто приглашая ее нырять снова и снова, пока он будет плавать поблизости.

Точно! Яна в самом деле слышала слова песни! Собственно, это была даже не песня, а какой-то речитатив, тихое бормотание. Яна подумала, что это, наверное, Шон вернулся и что-то говорит ей, стоя на берегу. Но когда она вынырнула, подняла голову над водой и осмотрелась, Шона Шонгили нигде не было видно, а тихий напев в сопровождении музыки водных струй слышался так же ясно, как и раньше. На какое-то мгновение в водопаде мелькнуло блестящее тело тюленя, и Яна решила, что пора выбираться из воды. Но сперва нужно было как следует согреться в потоках теплой воды, вытекавшей из горячего верхнего водоема.

Под самым водопадом обнаружился узкий уступ. Взобравшись на него, Яна снова увидела, как блеснуло мокрое серое тело тюленя, который стремительно носился по озерцу, то ныряя, то снова выскакивая на поверхность. Не обращая на животное никакого внимания, Яна встала на уступчик и выпрямилась во весь рост под струями водопада. Чистая теплая вода удивительно приятно омывала ее лицо, струилась по волосам, стекала вниз по плечам, по груди, спине, ягодицам и бедрам. Падающие сверху потоки воды массировали и разглаживали кожу и мышцы по всему ее телу. Стоя в водопаде, Яна по-прежнему слышала мелодию и напев и, вслушиваясь в ритм музыки, вдруг почувствовала, что давление воды несколько переменилось. Нет, это уже не просто вода гладила и ласкала ее живот, проводила чуткими и сильными пальцами по ребрам, нежно сжимала в ладонях ее грудь...

— Во имя сил, управляющих реальностью, я приветствую тебя в нашем общем доме, — нараспев произнес голос Шона Шонгили. Он говорил так, как будто читал вслух строчки какого-то стихотворения или песни. Его губы скользнули мимо уха Яны, вниз, по шее, и он бережно и страстно поцеловал ее. Яна повернулась в кольце его сильных рук и откинула голову, подставляя лицо ласкам струй водопада и губ Шона Шонгили. Она прекрасно сознавала, что, так или иначе, от этого у них возникнет множество новых сложностей вдобавок к прежним, но сейчас это нисколько ее не волновало.

На коже Шона, мокрой и скользкой, было так много волосков, что на ощупь она очень походила на шкуру тюленя. Яна прижалась к нему всем телом и жадно поцеловала Шона в губы. Когда они наконец оторвались друг от друга, Шон еще несколько долгих мгновений удерживал ее в объятиях, потом чуть отстранился и заглянул Яне в глаза. Его ясные серебристые глаза были до странности похожи на глаза того тюленя... От этого неожиданного сходства Яна немного смутилась и даже отступила на полшага. Веселье в искристых серых глазах Шона тотчас же угасло и сменилось выражением печали и тоски, а потом взгляд его сделался отстраненным — когда он отодвинулся от Яны и сказал:

— Нам пора идти. Вылезай и одевайся. Я скоро догоню тебя.

Черт возьми, к чему сейчас этот официальный тон? Яна резко отстранилась, нырнула в прохладное озеро и размашисто поплыла к берегу, специально подставляя обнаженную кожу холодному воздуху перед тем, как одеться.

Нет, но к чему все это? Что все это значит? Неужели Шона так сразили ее откровения? Или он рассчитывал, что это небольшое купание будет чисто лечебной процедурой, и быстро дал задний ход, как только дошло до дела? А может, у него есть где-нибудь любимая женщина, которой он хранит верность? Или, может, его вообще не интересуют женщины в сексуальном смысле? Но нет, на этот счет можно не сомневаться — Яна воочию видела весьма впечатляющее доказательство обратного. Разозленная и сбитая с толку, не зная, что и думать, Яна быстро натянула полузамерзшую одежду прямо на мокрое тело и быстро пошла, почти побежала по тропинке обратно к снегоходу.

На полдороге ее догнал Шон Шонгили. Он легонько приобнял ее за плечо и, погладив по щеке пальцами в теплой перчатке, сказал:

— Мне кажется, теперь ты сможешь сложить песню. Яне так хотелось его ударить, но она удовлетворилась тем, что молчала всю дорогу, пока они шли к машине и ехали обратно в поселок. Но потом, когда Шон ушел, а ее досада и неудовлетворенное желание понемногу улеглись, Яна поняла, что Шонгили прав.

От неудовлетворенного желания не осталось и следа. Яна знала, что Шон жаждал ее так же сильно, как она его. А значит, существовала некая не понятная ей пока причина, которая и побудила Шона сдержать свои порывы и не торопиться с близостью. И теперь, вспоминая это ночное купание, Яна очень ярко представляла себе легкие, пушистые хлопья снега, которые плавно опускались в журчащие потоки водопада. И снова в ее ушах звучала музыка водных струй. Яна включила диктофон и заговорила:

У них был только воздух вместо еды.

И они дали нам яд вместо воздуха

Даже тем, кто не сделал им ничего плохого.

Даже тем, кто хотел бы им помочь.

Даже тем, которые были всего лишь детьми.

Даже тем, кому они очень нравились.

У меня была частица их мира — и я осталась в живых.

Я дышала сквозь их землю — и я осталась в живых.

Я не смогла спасти никого, даже сама я спаслась не вполне.

Они не сумели помочь никому, даже самим себе.

Они умерли, как умерли все, кто был со мной.

А еду и лекарства у них отняли снова.

На станции люди задохнулись и умерли.

На планете люди изголодались и умерли.

Пойманные убийцы истекли кровью и умерли.

Меня тоже послали сюда умирать.

Сюда, где живут снега, где живет вода,

Где живут звери и деревья,

И ты.

Глава 7

Ранним утром следующего дня в дверь Яниного дома постучала Баника.

— Я еду на космобазу. Можешь поехать со мной прямо сейчас?

Яна мало спала этой ночью — сначала они с Шоном Шонгили ездили купаться в горячих источниках, потом она засиделась допоздна, записывая песню. Однако, против всякого ожидания, это ночное бдение ее даже взбодрило. Она не могла успокоиться и упрекала себя за то, что не стала спорить вчера ночью с Шоном Шонгили — тогда, когда это могло иметь смысл. Но если не брать во внимание легкую томительную нервозность, сейчас она чувствовала себя так хорошо, что ей самой с трудом этому верилось. Ей было и радостно, и грустно оттого, что Шон Шонгили живет так далеко от поселка. Радостно потому, что ей не придется все время видеть его рядом. А грустно потому, что не было никакой возможности случайно с ним встретиться. Они могли увидеться, только если кто-нибудь один специально поедет навестить другого.

Что за чертовщина! Ей, в конце концов, есть чем заняться! Яна выбралась из постели и натянула форменную рубашку, с которой она так и не спорола знаки различия. На куртке от мундира все нашивки тоже остались, как были, и Яна надела и ее тоже, а сверху — интергаловскую парку.

— Сегодня утром ты как будто чувствуешь себя получше? — полюбопытствовала Банни, когда они уже ехали по льду вдоль реки.

— Это по сравнению с чем? — усмехнулась Яна. Банни ничуть не обиделась, только улыбнулась и сказала: