– Это мама, – торопливо сказала она.
– Мама? А почему ты...
– Мобильник в отеле забыла, – торопливо соврала Катя. – Я звоню с работы. Как ты?
– Как обычно, – несколько настороженно ответила дочь.
– У тебя точно все в порядке?
– Да.
– А как бабушка себя чувствует?
– Хорошо. Как обычно.
– А дедушка?
– Дедушка поливает цветы.
– Все хорошо?
– Да.
– Девочка, у вас точно ничего не случилось?
– Ма, ну что ты пристала? Костик спит, дедушка в саду, бабушка смотрит телевизор, Тася готовит завтрак.
От этой мирной картины ей стало вдруг очень покойно на душе.
– Я приеду послезавтра. Хорошо?
– Да.
– Ну, пока. Целую.
– И я тебя.
– Привет передавай. Бабушке, дедушке, Ко... – Ничка не дослушала, отключилась. Дочери всегда не хватало терпения, оттого и в теннисе она не добилась настоящих успехов.
Итак, дома все нормально. Ничкин телефон они вряд ли прослушивают. Она немного успокоилась. В ванной комнате лилась вода. Гера принимал душ.
– Поговорить хочешь? – спросил он, вернувшись.
– О чем?
– Сколько их у тебя было?
– Кого? – она сделала непонимающее лицо.
– Любовников.
– Честно: мало.
– Мало – хорошее слово, – он лег рядом и посмотрел на нее насмешливо. – Но что в твоем понимании мало, а что много?
– Тебя что-то не устраивает?
– Меня? – он расхохотался. – Я просто хотел узнать: откуда? Кто научил серую мышку, кормилицу большой семьи, замотанную на работе, всем этим штучкам? Я себя не помню, а со мной это редко случается. Накатило так, что... – он вдруг резко замолчал.
– Ты тоже не скромничай.
– Ну со мной все понятно, – сказал он насмешливо. – Я и не скрываю, что люблю женщин и пользуюсь ими.
– Мною тоже пользуешься?
– Тобой попользуешься! – он расхохотался. – Высосала меня до дна. Та еще была ночка. Ну, так что? Расскажешь правду?
– Если ты такой опытный в постельных делах, то должен знать, что с этим даром, как и со всяким другим, надо родиться. Есть миф о том, что искусству любви можно научить и умение классно заниматься сексом зависит от количества любовников, которое неизменно переходит в качество. На самом же деле совершенства можно достичь, и имея только одного мужчину.
– И что это был за мужчина? – он бросил на нее внимательный взгляд. – Отец твоего ребенка?
– Да, – соврала она.
– И куда он делся?
– Уехал в Америку, – на этот раз ее ответ был честным.
– Тебя с собой не взял.
– Да. Не взял, – с вызовом сказала она.
– Я бы такую женщину не бросил.
– Я не всегда была такойженщиной. И постель – далеко не все.
– Но многое, согласись.
Она какое-то время молча его разглядывала. Странно, Гера напоминал ей врубелевского Демона, хотя волосы у него светлые и вообще не тот типаж. В нем была скрытая, внутренняя сила, ну и мощный торс, широченные плечи, мускулистые ноги. Разрушительная сила...
– Ты красивая, – сказал он.
– Это приглашение?
– Давай немного передохнем. Хочешь погулять по городу?
– Пожалуй. Но я бы не хотела сегодня возвращаться к себе в «Октябрьскую».
– Мы и взяли номер на две ночи, – напомнил он. – Я тоже не хочу домой.
– Ты женат?
– Нет.
Она поняла: не врет. Зачем им друг другу врать?
– Ясно: хочется новых ощущений.
– Угадала!
– Таинственность возбуждает, согласись?
– И опасность.
– Завтракать будем?
– Будем, – сказал он, взглянув на часы.
Ей нравились в нем эта собранность, деловитость, ежесекундная готовность к действию. Было понятно, что он привык единолично принимать решения. Она даже растерялась от непривычного чувства: ее прикрывало надежное мужское плечо.
Она быстро привела себя в порядок: приняла душ, причесалась, подкрасилась, оделась удобно, чтобы ничего не мешало бродить по городу, и Гера ее тут же похвалил:
– Сразу видно делового человека. Женщины редко угадывают с нарядом. Бывает, приглашаешь ее на прогулку, а она через полчаса еле стоит на ногах или потеет от жары в модных сапогах, или дрожит от холода, как осиновый лист на ветру, в коротенькой курточке. Главное, чтобы красиво и все смотрели, а к месту – не к месту – ее не волнует.
– Ты жестокий. Они для тебя же стараются, а ты холоден, как лед.
– Ты всю ночь замерзала от исходящего от меня холода, – насмешливо сказал он.
– Ладно хвастаться. Мы слишком много об этом говорим. Идем, а то пропустим завтрак. Я есть хочу.
В лифте он не удержался от того, чтобы ее обнять, а она не смогла отказать себе в долгом поцелуе, пока дыхания хватит. В итоге они еле-еле друг от друга оторвались. «Кажется, я влюбилась!» – подумала она с удивлением. Ей все время хотелось его касаться, чувствовать на себе его взгляд, а еще закрыть ладонями щеки, ей почему-то казалось, что они пылают. «И что с этим делать?»
Она оглянулась через плечо: Гера шел за ней, и лицо у него было странное. Ей почудилось, что он ругает себя за то, что ввязался в авантюру. У двери в ресторан он назвал номер комнаты приветливой девушке-менеджеру и указал на столик у окна:
– Катя, сюда.
Она и сама выбрала бы этот столик. Они в самом деле смотрели в одну сторону. Будто им суждено было любить друг друга до старости и умереть в один день. Ей стало страшно, потому что все это следовало немедленно прекратить.
Несмотря на то что отель был непафосным, публика здесь собралась солидная. В основном иностранцы, которые совершали по несколько подходов к лоткам с омлетом, сосисками и беконом и столу с аппетитной выпечкой. Завтрак был простой, но сытный, и все наисвежайшее. Пухлая девочка-немочка со смешными косичками подрумянивала тосты, и Катя с умилением взглянула на розовые резиночки в ее светлых волосах. Ночью Гера попросил у нее точь-в-точь такую же на память. И сказал, что очень хочет увидеть ее детские фотографии. Щеки опять вспыхнули. За эту ночь она поглупела лет на двадцать. Спиной она чувствовала его взгляд и, кажется, знала, о чем он думает. Это было похоже на наваждение.
Она с удовольствием выпила кофе, который оказался очень даже неплохим, и съела омлет. Идти за новой порцией еды не хотелось. Она чувствовала себя расслабленной, голова была пустой, ноги ватными. Видимо, из нее выходила усталость. Гера ел с отменным аппетитом, восполняя утраченные за ночь силы.