– Садитесь же, Любовь Александровна!
Она села. Пришла Катя со стаканом воды.
– Кофе хотите? – Люба кивнула. – Катя, два кофе. Мне без сахара, – сказал шеф. Люба промолчала. – Василий Федорович пролил свет на вчерашнее недоразумение. Оказывается, к синяку вы не имеете никакого отношения. Виноват дверной косяк, – внимательно посмотрел на нее главный.
– Да, косяк, – кивнула она.
– Что касается производственного конфликта… – Он вздохнул. – Любовь Александровна, мне, если честно, жаль с вами расставаться. Да и вы… Вы умная женщина, грамотный специалист, но человек не деловой, согласитесь. Вам нужен кто-то, кто будет заниматься рутиной. – Она кивнула. – Вот и позвольте нам… – Он снова вздохнул. – Да не молчите вы!
– Я должна как-то оправдываться, понимаю… Но… но я его била… – Она опять расплакалась. – По лицу…
Пришла Катя с подносом, на котором стояли две чашки кофе, и замерла в дверях. Посмотрела на Любу и спросила:
– Что, опять воды?
– Да! – рявкнул шеф. – Куда кофе-то понесла! Оставь!
– Сами не знают, чего хотят, – пожала плечами Катя и, поставив чашки на стол, уплыла.
– Любовь Александровна, мне сейчас самому психолог понадобится! – взмолился главный.
– Я… я постараюсь… взять себя в руки… – Она вытерла слезы. – У нас с Василием Федоровичем профессиональные разногласия.
– А я слышал, вы благотворительный фонд организуете, – удивленно сказал шеф.
– Откуда вы знаете?
– Он сегодня заходил. Рассказывал. Говорил, что его позвали на эфир. Ваша, кстати, подруга.
– Да, я знаю, – кивнула Люба.
– Я уже ничего не понимаю! Так вы друзья или враги?
Пришла Катя со стаканом воды.
– Поставь. И иди. Да, принеси нам что-нибудь к чаю.
– Вы же кофе пьете!
– Ну, к кофе!
– Что, торт?
– Хоть что-нибудь принеси!
– Не надо так нервничать. – Катя величаво уплыла.
– С ума тут с вами сойдешь, – пожаловался главный. – А ведь мы людей лечим.
Чтобы не расплакаться, Люба потянулась к стакану с водой. Не спеша сделала пару глотков и мысленно досчитала до десяти. Надо успокоиться.
– У вас сегодня прием сорвался. Мы ваших клиентов направили к другому врачу. Они, в общем-то, довольны, но… Спрашивают, когда вернется их обожаемая Любовь Александровна, – слегка польстил главный. – Я сказал, что вы на больничном.
– Вы так часто врете. – Она улыбнулась сквозь слезы.
– Приходится, должность такая. Забыл уже, как людей лечить. Черт знает что! – Он встал. – И где эта Катя?
– Я не хотела уходить, – призналась Люба. – Меня все устраивало в моей работе.
– Да? – он явно обрадовался. – Ну, так и вы нас устраивали! Я вчера погорячился. Признаюсь, когда увидел Василия Федоровича с заплывшим глазом, услышал, как вы кричите: «Я его убью!» – решил, что вы хулиганка. Возмутитель спокойствия. У нас солидная клиника, нам драки не нужны, не дай бог, клиенты узнают. Они шума не любят. Но потом я сообразил, что синяк-то вчерашний. Я же все-таки врач.
– Это приятно, – улыбнулась Люба, – что вы все еще врач.
– Вот и я говорю. «Зачем, – говорю, – вы меня обманываете, Василий Федорович?» Я ведь готов признать свои ошибки. – Он вопросительно посмотрел на Любу.
– Я – тоже.
– Вот и отлично! Знаете, как мы поступим? Вы недельку посидите на больничном, пока здесь все рассосется…
– У меня есть друг, который говорит: проблемы бывают двух видов. Одни разруливаются, другие рассасываются.
Главврач рассмеялся.
«Нормальный мужик, – с удивлением подумала Люба. – С чувством юмора».
– Разруливать тут нечего, каждый из вас по-своему прав, поэтому подождем, когда рассосется. Недели вам хватит?
– Вполне. За неделю я все обдумаю и… возможно, вернусь.
– Вот и отлично! Уверен, что вы останетесь с нами! А пока давайте пить кофе!
– Извините, я бы с радостью, – смутилась Люба. – Но меня ждут.
– Поклонник? – подмигнул он.
– Да. Друг.
– Что ж, если есть друг, который ждет, это замечательно. Я вас задерживать не смею. Женщина хорошеет, когда у нее на личном фронте все в порядке. – Он так и сказал: «на личном фронте». И явно был смущен.
Вошла Катя с подносом, на котором возвышался нарезанный крупными кусками шоколадный торт. Люба встала:
– До свидания.
– Всего вам доброго, Любовь Александровна. Жду вас через неделю.
Она направилась к дверям.
– А как же торт? – растерянно спросила Катя.
– Что ты застыла?! Ставь! Какая же ты… тормознутая.
– Я во всем виновата? – обиделась Катя.
– Нет, я!
– Конечно, вы начальник… вы всегда правы… Ну, так увольте меня!
– Иди уже работать. Телефон вон раскалывается в приемной!
– А как же торт?
– Ты его принесла? Дальше моя забота.
– Да пожалуйста!
Люба невольно улыбнулась, представив, как шеф в одиночку будет поедать огромный кремовый торт. Или позовет кого-нибудь на ковер. А Катя сварит еще кофе.
Они с девушкой вместе вышли в приемную.
– Тоже мне, начальник, – презрительно сказала Катя, обходя стороной верещащий мобильный телефон. – Уволить никого не может. А я, между прочим, этот торт украла, чтобы ему угодить!
– Как так украла?
– А вот так! Зашла в сестринскую, залезла в холодильник, а там торт! Он же сказал: «Хочу торт». – В голосе Кати звучала обида.
Опять зазвонил телефон, и она, схватив его со стола, проорала в трубку:
– Да! Ой, Машенька, солнышко, как хорошо, что ты позвонила… Слушай, сбегай в булочную, мне тортик нужен. Хоть какой-нибудь! Главный совсем взбесился! – Она бросила взгляд на Любу. – Я потом расскажу… Сбегаешь? Я тебя прикрою. Чмоки!
Люба невольно улыбнулась. Забавная парочка – шеф и его секретарша. Никогда он ее не уволит, хотя они и не любовники. Это созависимость. Кате нужен тиран, которому она сама придумывает капризы. А ему испорченное радио, ведь он человек очень добрый, мягкий. Вот и орет на Катю, чтобы другие боялись и думали, что он злой. Ведь это Катя распространяет по офису сплетни о «злом и ужасном шефе». Прямо-таки монстр сидит в кабинете на верхнем этаже и пожирает сейчас огромный торт, который украла его секретарша. Забавно.
«Я везде как на работе, – подумала Люба. – Отработала еще один психологический этюд. Стас прав: со мной невозможно жить…»