— Эта особа ночью проникла в замок и задушила Бейлис, — мрачно сказал хозяин.
— Никого я не душила!
— Ты кто такая? — спросила Елизавет Петровна.
— Доминика. Ника.
— Я ж говорил, хорошенькая! — рассмеялся Таранов.
Девушка стрельнула в него глазками и кокетливо улыбнулась.
— Я не спрашиваю, как тебя зовут, я спрашиваю: кто ты? — раздраженно сказала Елизавет Петровна.
— Господа! — откуда-то издалека раздался голос Зигмунда. Он бежал по коридору и кричал: — Господа! Это моя дочь! Я вам сейчас все объясню!
— Какая еще дочь?! — резко повернулся к нему Воронов.
— Моя! Наша! Эстер! Иди же сюда, Эстер! Разрешите…
Зигмунд отодвинул плечом Сивко и вошел в спальню Бейлис.
— Ника! Немедленно накинь на себя что-нибудь! — закричал сомелье. — Что ж ты стоишь голая перед господами?! Ника!
Рыжеволосая Ника неохотно взяла с дивана покрывало, повернувшись при этом к мужчинам спиной и показав маленькую упругую попку. Алый треугольник стрингов ничего не прикрывал, но зато подчеркивал прелесть белоснежной кожи и округлых ягодиц. Таранов присвистнул и разулыбался, Сивко буркнул что-то неразборчивое. Сверкнув ягодицами, нахальная девица кое-как задрапировалась в покрывало и затараторила:
— Никого я не убивала! Я к маме с папой приехала погостить. Мне просто захотелось посмотреть, как живут богатые. Вы ведь никого сюда не пускаете. Я уже год на съемной квартире живу, одна. А мама с папой здесь. Мы только в городе и встречаемся, а вы их почти не выпускаете! Я по маме с папой соскучилась…
— Стоп! — велел Воронов. — Остановись!
Девица была рыжая и нахальная, то и дело стреляла глазками в молодых и красивых мужчин, блондина и брюнета. Стоящий рядом папа ее не интересовал. Соскучилась она, как же! Никто из присутствующих в это и не поверил.
— Зигмунд, как это понимать? — строго спросил хозяин замка у сомелье.
— Дмитрий Александрович, я все объясню, — забормотал тот. — Простите нас!
— Дмитрий Александрович! Дмитрий Александрович! — раздался отчаянный женский крик.
По коридору стремительно шла экономка. Высокая, прямая как палка, брови сдвинуты, зато рот широко открыт. «Дмитрий Александрович!» — кричала она. Елизавет Петровна невольно посторонилась, мужчины тоже.
— Это я виновата! — заявила Эстер Жановна, входя в спальню Бейлис. — Я ее впустила! Ника! Девочка моя… Если бы я знала, что все так будет… Я виновата… Только я одна…
— Эстер! — закричал Зигмунд. — Ведь это я держал собак!
— А у меня был ключ от калитки!
— Но ведь это я отпер им калитку! Я один во всем виноват!
— Я ее прятала!
— Это я ее прятал!
— А я кормила ее завтраком! И устраивала на ночлег!
— Замолчите! Оба! — велел Воронов. — По порядку. Значит, это ваша дочь?
— Да! — хором сказали сомелье и экономка.
— Единственная, — тихо добавил Зигмунд. Его жена ничего не сказала, но по ее лицу и так все было видно. Поздний ребенок, единственный, желанный и любимый, а потому избалованный до крайности. Ради дочери Эстер Жановна готова была на все, на любые подвиги и любые жертвы.
— Я — Ника! — заявила девица.
— Это мы уже поняли, милочка, — ехидно сказала Елизавет Петровна, которая сразу же начала ревновать к молодости и красоте нахальной рыжей. Все внимание мужчин переключилось на Нику. — А вот что ты здесь делаешь?
— Я приехала к маме с папой!
— Хватит врать!
— Мне что, к родителям в гости нельзя? — заканючила Ника. — Подумаешь, преступление!
— Зачем же ты тогда пряталась? — вмешался Воронов. — Если никого не убивала?
— Это мы ее прятали! — закричал сомелье. — Работу боялись потерять, Дмитрий Александрович!
— И правильно делали. Я ведь вам русским языком сказал: никого. Никаких гостей.
— Но ведь это же наша дочь!
— Никаких детей. Никакой дочери.
— Дмитрий Александрович! — взмолился Зигмунд. — Но что нам было делать? Ника — наша единственная дочь, мы по ней скучаем! Мы же ничего такого…
— Ночью произошло убийство, — оборвал его Воронов. — Она была в это время в замке.
— Так вот кто ночью смеялся! — сообразил Таранов. — Я же сказал: юная и хорошенькая! Ну? Кто мне не верил? Ника, значит. И кто ж тебя развлекал? Анекдоты рассказывал?
— Есть тут у нас специалист по анекдотам, — усмехнулся Сивко.
И все посмотрели на «специалиста».
— Мишель? — прищурилась Елизавет Петровна. — Может, ты наконец объяснишь нам?
— Вы себе даже не представляете! — весело заговорил он. — Забавный случай, ха-ха! Прихожу я ночью к себе в спальню, рррраздвигаю портьеры, а там…
— А там я! — рассмеялась и Ника.
— Разумеется, она мне тут же все рассказала. Что она дочь Зигмунда и Эстер Жановны, решила проведать родителей, но в замок никого не пускают. Вот мама с папой и устроили тайное свидание.
— И почему-то в тот вечер, когда на пати съехались члены клуба, — ехидно заметила Елизавет Петровна.
— Я учусь и работаю, — затараторила Ника. — Вчера у меня был выходной, а сегодня я взяла отгул. Я ж не знала, что кого-то собираются душить. Когда нашли эту, как ее? блондинку с большой грудью, папа испугался.
— Я хотел вам все рассказать, — вмешался Зигмунд. — Сегодня. О том, что к нам приехала дочь. Но убийство…
— Мы подумали, что если приедет милиция и найдет Нику, ее и обвинят в этом убийстве, — подхватила Эстер Жановна.
— Правильно подумали, — кивнул Воронов.
— Но я никого не убивала! — закричала Ника. — Мы с Мишей поболтали немного, а потом я пошла к маме с папой. И крепко уснула. Мама устроила меня в комнате для прислуги. У вас такой огромный дом! — с восторгом сказала она. — Мне все здесь нравится!
— Дмитрий, она тебе льстит! — прошипела Елизавет Петровна.
— Кто придумал спрятать тебя в спальне Бейлис? — строго спросил тот.
— Я, — скромно сказал он.
— А мы с Зигмундом перенесли труп в ванную комнату, — призналась Эстер Жановна.
— А я, хи-хи, стянула с нее трусики, — колокольчиком залилась Ника.
— С трупа! — передернулась Елизавет Петровна.
— А что? Весело! А вот лифчик мне не подошел, — с сожалением сказала Ника. — Ну, ничего! Я себе тоже такую грудь сделаю!
— Ника! — закричала мать. — Не смей уродовать себя!
— А вы отважная женщина, — заметил, глядя на экономку, Дмитрий Воронов. — Никогда бы не подумал, что вы способны хладнокровно перетащить труп из спальни в ванную комнату. На это надо мужество.