Мы прошли несколько метров по улице и юркнули в переулок. Здесь тоже было темно, но машину я видела. К сожалению, не только ее. Из темноты вынырнула неясная фигура, а голос сзади произнес:
— Подними руки и отойди от девчонки.
— Ну вот и наши друзья, — нараспев сказал Лукьянов и сделал шаг в сторону, поднимая руки. В тот же миг он толкнул меня, навалился сверху, а когда я упала, принялся палить. В ответ дважды выстрелили. Лукьянов вскочил и потянул меня за руку. Мы влетели в ближайший дом. Жильцы давно его оставили, но, на счастье, на двери остался засов, и Лукьянов успел его задвинуть перед носом наших преследователей. Впрочем, вряд ли речь шла о везении, он наверняка проверил все дома в округе и именно здесь оставил машину не случайно. Мы бежали, натыкаясь в темноте на брошенную мебель и прочий хлам. Парням придется огибать дом со стороны улицы, значит, у нас есть полминуты. Впереди мелькнул прямоугольник окна, к нему-то Лукьянов и стремился. Где-то рядом посыпались стекла. Не сумев открыть дверь, преследователи разбили окно. Мы уже были в комнате. Лукьянов ударил ногой по гнилой раме с остатками стекол, и она вылетела на улицу. Он вскочил на подоконник, выпрыгнул и повернулся ко мне, джентльменский жест, за что ему большое спасибо. Через секунду я тоже была на улице. Двое парней уже выворачивали из-за угла. Еще один грохотал сзади, на что-то натыкаясь во тьме дома. Из переулка напротив выехал джип, ослепив нас фарами.
— Не стрелять, — заорал кто-то, — девку заденем…
На улице нам не уйти. Это понимали и мы, и преследователи. Лукьянов бросился к складам. Это был акт отчаяния, но оказалось, соображал он лучше меня или подготовился заранее. Между двумя кирпичными зданиями был узкий проход, а дальше железные ворота.
— Давай наверх, — скомандовал Лукьянов и буквально зашвырнул меня на ворота, оттуда я благополучно свалилась в грязный снег. Он умудрился меня опередить. Мы бросились бежать вдоль забора, слыша, как сотрясаются металлические ворота, наши преследователи похвастаться хорошей физической подготовкой явно не могли и провозились у ворот гораздо дольше,
В этот момент из низкого сооружения по соседству высыпали человек пять мужчин, как видно, охрана складов. Кто-то пальнул для острастки, пригрозили милицией, и обе стороны вступили в переговоры. Так как орали они громко, но бестолково, охрана упорно не желала верить, что кто-то проник на их территорию. Наши преследователи злились еще больше и орали гораздо эмоциональнее.
В общем, шум стоял, хоть уши затыкай. Мы благополучно обогнули склады по кругу, но вместо того, чтобы преодолеть забор и убраться восвояси, залегли на плоской крыше строения, примыкающего к забору. Увидев мечущиеся внизу фигуры, я поняла, что Лукьянов поступил мудро: пока кто-то орал у ворот, объясняясь с охраной, остальные бегали вдоль забора со стороны улицы.
— Им это скоро надоест, — заметила я.
— Ага. И они уберутся отсюда.
— Вряд ли. Вызовут подмогу и все здесь оцепят, а мы либо пойдем сдаваться, либо замерзнем. — Я достала телефон.
— Что ты собираешься делать? — шепнул Лукьянов.
— Звонить в милицию, естественно. — Он только хмыкнул.
Звонок в милицию занял гораздо больше времени, чем я предполагала. Зато далее события начали развиваться стремительно. С двух сторон появились милицейские машины (думаю, кто-то позвонил еще раньше меня), а затем и «Хаммер» Тагаева.
— Твой дружок пожаловал, — усмехнулся Лукьянов. — Ты не шепнула ему, куда направилась?
— Если б ты думал это всерьез, вряд ли устроился бы по соседству. А вот мне следовало быть умнее. Порадовалась, что Вешняков избавил меня от твоих дружков, а о своих не подумала. И вот результат, лежу на крыше и мерзну.
— Значит, любовничек за тобой приглядывает?
— У нас тут такая веселенькая игра, — хмыкнула я. — Называется «Смотри в оба».
— Пока люди заняты, может, попробуем смыться? — внес разумное предложение Лукьянов.
Ползком мы добрались до конца крыши, мои джинсы успели промокнуть, и зубы у меня клацали от холода. Неподходящее время года уходить от погони. То ли дело летом. Впрочем, в дождь ползать на брюхе и летом занятие малоприятное.
Лукьянов спрыгнул первым и растворился в темноте. Я спрыгнула, едва не подвернула ногу и чертыхнулась. Впереди был тупик, пришлось возвращаться к улице, что не сулило нам ничего хорошего.
— Придется преодолеть еще пару заборов, — порадовал меня Лукьянов и подставил руки замком, чтобы мне легче было подниматься. Забор был кирпичный и довольно широкий. Чуть задержавшись на нем, я смогла увидеть Тагаева, он стоял рядом с «Хаммером» в обществе дяди в погонах, тот что-то говорил, а Тагаев смотрел в темноту. В свете фар его лицо было хорошо видно. Что-то подсказывало мне: мой бывший друг шлет мне привет и наилучшие пожелания. Возможно, теперь его единственная цель — скорбеть на моих похоронах, хотя кто-то из его ребят трогательно кричал: «Заденем девчонку». Лукьянов прав: слишком во всем этом деле много личного.
Охрана склада, куда мы так нахально внедрились, толпилась у ворот, наблюдая за столпотворением у соседей. Это позволило нам беспрепятственно пересечь их территорию. Все едва не испортили собаки в количестве трех штук, они подняли страшный лай, почуяв нас, но, слава богу, они были на привязи. В итоге, преодолев очередной забор, мы оказались вблизи оврага, который и вывел нас к реке. Здесь нас только дурак решит преследовать, но и я в темноте раз двадцать рисковала свернуть шею.
О планах Лукьянова мне спрашивать не хотелось. У меня же их вовсе не было. Мы вышли к мосту, я уже едва тащила ноги.
— Жди здесь, — сказал Лукьянов.
Я повалилась на грязную землю, едва прикрытую снегом, раскинула руки и поняла; что никакие силы небесные не заставят меня сдвинуться с места. И, как всегда, ошиблась.
Послышался шум мотора, я подняла голову и увидела машину. Фары выключены, малой скоростью она достигла места моего отдыха, и дверь открылась.
— Садись, — позвал Лукьянов. В кабине было холодно, а «Жигулям» лет двадцать, не меньше.
— Свиснул бы иномарку, — буркнула я. — Зачем бедных людей грабить?
— Что подвернулось, то и свиснул.
Он поехал вдоль реки, дорога здесь хуже не придумаешь, челюсть впору подвязывать, зато в кабине стало тепло, печка, слава богу, работала. Я запахнула куртку и закрыла глаза.
— Эй, — окликнул меня Лукьянов, — ты спишь?
— Пытаюсь. Но ты мне мешаешь.