— Энн, подожди!
Она оборачивается.
— Понимаешь, это палка о двух концах.
Тед рассказывает ей правду. Диагноз может снять с него обвинения. А может совсем утопить. Есть вероятность, что девушка переспала в ту ночь с кем-то другим. И видимо, подцепила какое-то венерическое заболевание. Хотя этот факт, даже будучи занесенным в протокол, не обязательно ему поможет.
— Почему? Ты тоже от венеры лечился?
— И поэтому тоже.
— Господи боже! Коган! Недавно?
— Нет, несколько лет назад.
— А еще почему?
Это доказательство. Доказательство того, что она и правда занималась сексом в тот вечер. Лучше и не найдешь. Осмотр врача на следующий день после происшествия. Прокуратура будет счастлива.
Беклер внезапно напрягается.
— Ты же не станешь меня просить…
— Нет, конечно. Я просто хочу знать. Мне надо знать!
— И что потом?
— Я до этого места еще не придумал. Сейчас я на главе, когда на больничной парковке доктор Коган умоляет доктора Беклер помочь ему.
— А она что?
— Она соглашается.
— С чего это?
— Потому что теперь нахальный хирург из травмы, который вечно во все лезет, будет обязан ей по гроб жизни.
— Не наглей.
— Я не наглею. Я с песней иду на дно. И взбиваю лапками масло.
Она снова поднимает пакет и улыбается:
— Приятно было повидаться, доктор. Как обычно.
— Это моя реплика.
— Я знаю.
Беклер уходит. Тед смотрит ей вслед, качает головой и морщится. Он провел лучшую свою подачу, а мяч пролетел мимо цели. И теперь Энн что есть духу мчится к первой базе. К победе. Тед так увлекся, что оглядывается в поисках других игроков и, к собственному изумлению, замечает еще одного человека на парковке. Парень в синей рубахе стоит неподвижно и смотрит на больничный вход. Просто стоит рядом со своей машиной и кого-то ждет. Или делает вид, что ждет.
9 мая, 18.45
Мэдден совсем запутался. Он допрашивал доктора Беклер. Она отзывалась о Когане спокойно, без всяких эмоций. Коган ей явно не нравился, но как хирурга она его уважала. Однако Коган заносчивый, у него репутация сердцееда, и он часто ведет себя неподобающе.
— Но это ведь для хирурга обычное дело, не так ли, инспектор?
Они поговорили о его неподобающем поведении с персоналом и пациентами. Беклер вспомнила какой-то незначительный инцидент, давно исчерпанный к тому же. И все. Больше ей сказать было нечего.
— Слушайте, инспектор, мы действительно не ладим. Он меня постоянно злит и делает это с удовольствием. Но лить на него помои только потому, что мы не ладим, и выдумывать небылицы я не стану. Коган — отличный хирург, и отрицать это бессмысленно. Прелесть ситуации в том, что доктор Коган сам себя закапывает, и виртуозно. Моя помощь ему не требуется.
Зачем Коган ждал ее на парковке? Может, боялся, что она о нем плохо отзывалась, и решил выяснить отношения? Или еще проще? Забыл что-нибудь в больнице? Хотел, чтобы она передала кому-нибудь записку?
И тут до Мэддена доходит. Не может быть!
Он хватает блокнот и перелистывает его в поисках телефонного номера. Ага, вот он. Мэдден садится в кресло и нажимает кнопки на аппарате.
— Ты чего это делаешь? — спрашивает Бернс.
— Сам-то как думаешь? — вопросом на вопрос отвечает Хэнк. И тут же в трубку: — Здравствуйте, Ребекка. Это инспектор Мэдден. Простите за поздний звонок. У меня к вам один вопрос. Имя доктора Энн Беклер вам ни о чем не говорит?
— Энн Беклер? Ну конечно. Беклер работает у нас пару дней в месяц. На добровольных началах. А что, с ней что-нибудь случилось?
— Нет-нет, не беспокойтесь. Просто мы с ней недавно беседовали, и она что-то говорила мне про благотворительную работу. Спасибо вам большое!
Мэдден вешает трубку. Биллингс и Бернс вскакивают и с нетерпением ждут продолжения.
— Ну? — спрашивает Бернс.
Мэдден улыбается:
— Наша доктор Беклер пару раз в месяц работает в бесплатной клинике.
— Интересненько… — тянет Бернс. — Делаем ставки?
— Я ставлю на то, что он просил ее украсть историю болезни.
— В смысле — уничтожить?
— Может, и да, а может, и нет.
Биллингс смеется.
— Ребята, вы, по-моему, виагры переели. Эта тетка ничего тырить не станет. Не знаю, что он ей втюхивал, но она точно не купилась.
— Помнишь Хетер, Бернс? Если посмотреть на пленку, она тоже не то чтобы купилась, — говорит Мэдден.
— Это точно.
— А через двадцать минут рассказала ему все как миленькая.
— Ну, у этой Хетер так и так мозгов бы не хватило придерживаться инструкций.
Теперь уже Биллингс довольно ухмыляется:
— Что, твой чувак-то нагнал на тебя страху, а? Каждую тень теперь под микроскопом разглядываешь?
— Это не мой чувак, а Мэддена, — отвечает Бернс.
— Да, Хэнка-то он точно обработал. Смотри, какое у него лицо. Сейчас бросится на борьбу с демонами. Отличный триллер про больницу, ну прямо специально для тебя, а, Мэдден?
Хэнк сердито смотрит на Биллингса:
— Ну хватит уже! Тоже мне профи нашелся. Я сегодня не в настроении, так что кончай ржать.
10 мая 2007 года, 12.33
На следующий день в кафе, оформленном в стиле кухни загородного дома, Тед и Кэролин занимают столик на улице. Кафе находится в самом центре Пало-Альто. Здесь отлично кормят. Мэдден сидит в машине, точно напротив. Дело происходит на Калифорния-авеню, ведущей во второй, менее помпезный центр Пало-Альто, совсем рядом с Эль-Камино. Мэдден отмечает в блокноте время и записывает: «Обед в „Джоаниз“ с адвокатшей».
Бейсболку инспектор надел козырьком назад, а большие солнечные очки время от времени снимает, чтобы посмотреть в компактный, но мощный бинокль «Nikon». Всякий раз, как Хэнк замечает свое отражение в зеркале, он расстраивается. Это надо же так глупо вырядиться! Но маскарадный костюм свою функцию выполняет. По крайней мере, так ему сказал Бернс, давясь от смеха, когда сдавал пост у дома Когана.
Как-то этот обед встречу адвоката и клиента мало напоминает. Сначала говорит один Коган, а Дупви внимательно слушает, улыбаясь. Потом они о чем-то весело беседуют. Потом настроение Дупви внезапно меняется. Она ужасно расстраивается. Если бы Мэдден наблюдал за незнакомыми людьми, он решил бы, что Коган ее только что бросил. Или признался в неверности. Но дело точно не в этом, и Мэдден напрягается.