Беседа на пару минут прерывается. Коган и Дупви молча едят. После чего происходит нечто сногсшибательное. Они снова заговаривают о чем-то, и Коган протягивает Дупви бумагу. Может, это меню? Хэнк подносит бинокль к глазам и читает: «Увечье не помешало инспектору полиции…»
Дыхание перехватывает. Глядя на соседнее сиденье, Хэнк пытается успокоиться и убедить себя, что еще не выжил из ума. Снова поднимает бинокль к глазам. Да, точно. Это та самая статья. Коган тычет пальцем в абзац в середине.
* * *
— Кэролин, пожалуйста, пойми меня правильно, — говорит Тед. — Я скрыл от тебя важную информацию.
Она удивленно моргает.
— К обвинению это отношения не имеет, — быстро добавляет Коган.
Он говорит тихо, хотя час обеденный и вокруг довольно шумно, да и сквозняк, гуляющий по веранде, тоже заглушает его слова.
— Я рассказал тебе правду про мои отношения с этой девочкой. Я не спал с ней, и точка.
Она молча ковыряет салат, то ли сердится, то ли с мыслями собирается.
— Как я, по-твоему, должна реагировать? — наконец произносит Кэролин.
* * *
— Ну, чего там? — спрашивает Бернс в телефонную трубку.
— Он обедает в «Джоаниз» с этой Дупви.
Как-то ему трудно называть ее адвокатом. На бумаге — да, но не во время разговора.
— Спасибо, хоть вышел куда-то.
— Я тоже так подумал.
— И где ты?
— На другой стороне улицы. Мне отсюда неплохо их видно. — Мэдден настраивает бинокль на столик в кафе. — Они снаружи сидят. У самых дверей.
— А мы с Биллингсом затарились в мексиканском ресторане. Хочешь, я тебе буррито привезу?
— Спасибо, не надо. Я захватил из дома бутерброд.
— Тебя Пит искал.
— Он знает мой номер.
— Пит спрашивал, как продвигаются дела с поиском бывших пассий. Что ему ответить?
— Что всегда.
— Что у нас есть многообещающие зацепки?
— Ага. Ну очень многообещающие.
— А они есть?
— Поди пойми. Тут что-то странное происходит.
— Что именно?
— Черт его разберет. Жалко, у меня жучка нету. Послушать бы, о чем они говорят.
* * *
Коган отхлебывает из стакана ледяной чай и смотрит на улицу. Темный седан, ехавший за ним от самого дома, припаркован на другой стороне авеню. Водителя ему не видно. С утра он наблюдал, как чернокожий напарник Мэддена пытался смешаться с преимущественно белой публикой в районном супермаркете. Значит, за ним следит полиция, а не нанятый Кройтерами частный сыщик. Наверное, девчонка из бесплатной клиники настучала. Ну ничего, у Когана сейчас хорошие карты на руках.
— Так какую информацию ты от меня скрыл, Тед? — Кэролин напряжена и сердита. Она чуть подалась вперед, локти на столе, подбородок уперла в сцепленные в замок пальцы. Агрессивная поза.
— Ты бы предпочла, чтобы я ничего от тебя не скрывал? — спрашивает Тед.
— Нет, не обязательно. Но это все усложняет.
— Я тебя защищал.
— Какой ты милый!
— Кроме того, я хотел предоставить тебе возможность избавиться от такого клиента.
— А что, ты хочешь, чтобы я от тебя отказалась?
— Нет. Но еще меньше хочу, чтобы ты потом об этом пожалела.
— Как сейчас помню, пару лет назад ты говорил в точности то же самое.
Слова, конечно, были другие, но вот тон такой же. Ледяной. Ладно, человека не переделаешь. Принимать его надо таким, какой он есть, или вообще не общаться с ним.
— На этот раз все по-другому, — говорит Коган.
— В смысле, теперь я с тобой работаю, а не сплю?
— Я ценю твою дружбу.
Кэролин потрясена. Ну, пожалуй, не совсем потрясена, но он так искренне и серьезно это произнес, что застал ее врасплох.
— Ты всегда перезваниваешь, — спокойно продолжает он. — Выслушиваешь мое нытье. Ты постоянно рядом, и я могу на тебя полагаться.
Она печально смотрит на Теда, и тому на секунду даже кажется, что Кэролин сейчас заплачет. Именно таких слов она всегда от него и ждала. Тед знает это, и теперь ему еще труднее с ней разговаривать.
— Надо было тебе побольше счет выкатить. — Кэролин пытается перевести все в шутку. Уж очень у них серьезный разговор выходит.
— Я не об этом, Кэролин. Тебе есть дело до меня. Ты и вправду хочешь меня спасти, даже если я действительно переспал с Кристен.
— Ты хороший врач, Тед. — Кэролин не отвечает на его «обвинения». — Так все говорят, даже те, кто терпеть тебя не может.
— Ага. А как насчет личностной характеристики?
— Честно?
— Конечно.
— Когда ты лечишь людей, ты становишься лучше.
Вот теперь он тоже расстраивается. Ему так не хватает работы. Векслера, Кима, возможности посплетничать с Кляйном. Ему не хватает даже безымянных интернов и «Будудоктором» Розенбаума. И в особенности ему не хватает ощущения, с каким идешь по коридору больницы. Что тебя ждет, неизвестно, но что бы это ни было, ты со всем справишься. Когану необходимо чувствовать, что он врач. Она права, думает Тед. И внезапно вспоминает брата, Фила. Как тот сидел во дворе, курил траву и разглядывал звезды. Филу тогда тоже не хватало того парня, что остался во Вьетнаме.
— Знаешь, — говорит Тед, — я пока ничего брату не рассказывал. Все надеялся, оно как-то… ну, в общем… само рассосется.
— Я все понимаю. Но в какой-то момент нам придется обратиться к прессе. И этот момент наступит довольно скоро.
— Я иногда о нем вспоминаю. О брате. Филе. Он был во Вьетнаме.
— Я помню.
— А помнишь, что ты однажды сказала? Насчет того, что он вынес оттуда?
Кэролин прищуривается, качает головой.
— Нет.
— Я его спросил, что он вынес из этой войны.
Фил вернулся из Вьетнама другим человеком. Раньше он был тихим и спокойным. Теперь же брат часто возвращался домой раздраженным, даже взбешенным из-за какого-то «никчемного идиота», которого просто встретил на улице в толпе. Отец пытался выяснить, в чем дело, а тот отвечал — ты не поймешь.
Теду всегда хотелось спросить Фила, чего же не поймет их отец. Но Теду было тринадцать лет, и он боялся брата до чертиков. Много лет спустя они с Филом пошли выпить после церемонии вручения дипломов в Йеле. И той ночью, в баре, Тед спросил его, что же он вынес из Вьетнама. Что-то одно, самое важное, что бы осталось с Филом на всю жизнь. Теду хотелось знать, как изменилась душа Фила. Что он узнал на войне?