– Я понимаю вас, – отозвался воскреситель. – Известно, что у самых одаренных магов иногда внезапно наступает миг прозрения и они за короткое время постигают свое ремесло.
– Верно! – взволнованно воскликнул Сарзана. – Раньше я никогда не говорил об этом с другими. Какое счастье узнать, что ты не один. С тех пор, как я получил силу, я понял, что не могу доверять ни одному магу, который может представлять для меня угрозу. Поэтому я и молчал. Я чувствовал, что мои враги копят силу. Но моя собственная мощь росла быстрее. Иногда мне казалось, что поддержка моих подданных укрепляет меня.
Сарзана замолчал и осушил еще один бокал. С рассеянной, направленной в прошлое улыбкой он посмотрел на нас.
– Когда флот приблизился к Акульему острову, его настиг страшный шторм. Шторм вызвал я, конечно. Всего против нас выслали более двухсот кораблей. Сколько их разбилось о скалы! Когда ветер утих и выглянуло солнце, мы выплыли на своих маленьких лодках против больших многовесельных галер. Мы атаковали их, как барракуды, рвущие на части камбалу. А когда все было кончено, победа осталась за нами, жителями Акульего острова. И мы стали самой могучей силой в Конии. Мы знали, что нам делать. Мы не могли забросить мечи и вернуться к рыбной ловле – негодяи нападали бы снова, пока не одолели бы нас.
Мы собрали свой собственный флот. Корабли были не только с нашего острова. В Конии было много недовольных новым порядком, тех, кто понимал, что такой порядок несет смерть нации. На рейде Изольды стоял флот из тысячи судов. Мы ожидали битвы, но сражаться оказалось не с кем. Чернь не приняла боя. Часть разбежалась, некоторые отреклись, а другие предпочли наложить на себя руки, чтобы не видеть, как в мир возвращается порядок.
Меня несли от порта, где причалил мой флагман, до дворца монархов. Там меня дрожащими руками короновал один из уцелевших членов правящей династии. Это было почти тридцать лет назад.
Сарзана сидел молча, прикрыв глаза, вспоминая славное прошлое. Мы не осмелились нарушить молчание.
Потом он сказал:
– Сначала все шло хорошо. Все были рады, что правление толпы кончилось. Я старался наказывать как можно мягче, не хотел мести. Милосердное правление явилось причиной моего падения.
– Как это? – спросила Корайс.
– Легат, такого вопроса от воина я не ожидал. Позвольте мне привести пример. Повернетесь ли вы спиной к поверженному врагу, если у него на поясе висит кинжал?
– А-а, – кивнула Корайс.
– Ну вот видите. Некоторых из тех, кто посылал флот против меня и тех, кто убивал придворных, я просто выслал на пустынные острова или просто приказал не выходить из их собственных домов. Других, провинившихся серьезнее, я посадил в тюрьму. Только несколько человек были казнены.
И к чему это привело? Сосланные устраивали заговоры, находясь в безопасности, далеко от моих глаз. Те, кого я казнил, стали страдальцами. Заключенные в тюрьме писали подметные письма, готовя новое восстание. Письма тайно передавали из рук в руки.
– К этому должен быть готов всякий, – цинично заявил Холла Ий, – кто захватывает власть. Я согласен, что вы были слишком мягки. У меня на родине, если кто-нибудь захватывает трон, он первым делом избавляется от братьев и дядьев, чтобы родственники не претендовали на его место.
Тут я не выдержала и сказала:
– Сарзана, послушайте, в моем городе за последние годы произошли большие изменения, но никто не устраивает заговоров против магистров и воскресителей, по крайней мере, я не знаю об этом.
– Мне кажется, капитан, что ваша нация более флегматична, – заметил Сарзана. – Помните, я говорил, что конийцы отличаются горячей кровью и скоры на расправу? Таким народом можно править только жесткой рукой. Конийцы не станут бороться против жестоких, но справедливых законов. Но у меня была еще одна проблема, и благодаря ей возник заговор.
– Аристократия, о которой вы говорили? – наугад спросила я.
– Именно. Сначала знать не могла мною нахвалиться. Но потом я понял, что в их руках находится слишком большая власть, которая мешала моим предшественникам на троне, и этой власти сотни лет. Некоторые из них собирали ренту за земли, которых никогда не видели, другие владели островами и водами, омывающими их, как своей безраздельной собственностью. А рабы оставались рабами без малейшей надежды на освобождение.
При этих словах я встрепенулась, потому что в Ориссе до недавних пор было то же самое, и только благодаря моему брату, Амальрику, все изменилось.
– Более того, у некоторых из них были документы, дающие им право нарушать закон и наказывать всякого, кого они пожелают. Они владели обширными землями и изнуряли крестьян грабительской рентой, а у многих бедняков были лишь маленькие полоски наделов для прокорма. Может, мне не стоило действовать так круто. Но отвращение к несправедливости зажгло огонь в моем сердце и вложило меч мне в руку. Я объявил, что все привилегии знати будут пересмотрены.
Это была искра. И она упала на сухой трут, потому что боги отвернулись от Конии. Сначала наступили ненастные года – бури обрушились на нашу землю. Потом пришла засуха. Из наших морей ушла рыба. Впервые на памяти людей ё Конии начался голод. Искра стала пламенем. Несколько внешних островов подняли восстание против меня, и я был вынужден послать солдат, чтобы подавить его. К сожалению, командиры отряда были слишком жестоки, по их словам, самый прочный мир царит на кладбище. А мои советники скрывали от меня истинное положение вещей, поэтому я думал, что все идет хорошо.
А потом против меня применили самую черную магию. Каким-то образом мои враги получили силу, превосходящую мою. Не знаю, откуда они ее получили – была ли она врожденная, или они заручились поддержкой могучего демона, или просто продали души миру тьмы, не знаю. Но как я ни сопротивлялся, все было бесполезно. Между мной и будущим пролегла пропасть. Я не мог больше предсказывать, что принесет завтра.
Потом начался мятеж. Мужчины и женщины выходили на улицы, ослепленные гневом. И снова толпа убила Конию. Но на этот раз за ней стояла подлая хитрость. Аристократы направили злобу конийцев против того, кто был их защитником и покровителем. И меня свергли, меня и моих соратников, тех, кого я нашел в разных частях страны и возвысил за их таланты и любовь к народу. И моя родина не ведала большего горя.
Он снова замолчал. На этот раз надолго.
– Они убили бы меня, – тихо произнес Сарзана после паузы, – если бы не их жестокость. Сначала меня приговорили к смерти. Но потом приговор отложили, сказав, что казнят меня позже, когда им этого захочется. Аристократы понимали, что скоро жители очнутся и вспомнят, что я принес им спасение.
– Вы говорили о каком-то проклятии…
– Я случайно узнал, что солдатам, отданным мне как бы в распоряжение, сказали, что они должны быть готовы расправиться со мной. Моя магия якобы меня не защитит, а им не повредит. И никто не узнает, кто был убийцей, а все, наоборот, будут щедро вознаграждены золотом и землями. Я заметил, – цинично усмехнулся Сарзана, – что деньги заставляют людей забыть о далеких богах и об их нестрашных карах за грехи.