Он сглотнул внезапно вставший в горле комок и молча пошел рядом с графом, а Змей вдруг вспомнил, как увидел его впервые. Худенький светловолосый подросток, стоящий на крыльце дома в багряном свете предвещавшего ненастье заката, и сам казался таким же тревожным и неприкаянным. А еще очень одиноким, несмотря на опасливо державшуюся за его локоть бледненькую девушку с кротким взглядом.

– Ничего не случится, – твердо пообещал Дагорд, стараясь вложить в эти слова всю уверенность, какой и сам не имел, и едко усмехнулся, – теперь меня охраняют днем и ночью.

– И правильно делают, – проворчал Герт, – я ей верю.

– Я тоже… – нехотя признался Змей, хотя и совершенно несогласный с методами монашки, но имеющий достаточно мужества признать их единственно верными на тот момент.

Он и в самом деле не позволил бы ей себя уговорить, искренне и твердо считая, что на уговоры непредсказуемых и взбалмошных девиц поддаются только слабые и неуверенные в себе мужчины.

Дело, ради которого Змея выдернули из объятий монашки, оказалось пустяковым. Прибывшие из Адервилля немолодые родственницы погибшей воровки просили отдать им ее вещи, и не успел еще Змей раскрыть рот, как Геверт уже решительно махнул рукой. Они еще в начале лета, через день после ее пропажи, тщательно обыскали шкаф и сундучок горничной в поисках каких-либо намеков, где искать пассию герцога, и не нашли в них ничего интересного.

– А не стоило сначала посоветоваться с глупышкой? – задумчиво произнес граф, шагая назад, и Герт покосился на него с изумлением, вот такого заявления от советника он не ожидал.

– Нет, – покачала головой Эста, когда они все же решили задать ей этот вопрос, – бесполезно. Ее комната столько времени была без присмотра, да и вас несколько месяцев тут не было. Если там и было что-то интересное для нас, то его давно забрали. Да и, как правило, по-настоящему умные и хитрые заговорщики не связываются с воришками и прочим жульем. Слишком много риска попасться раньше времени, к тому же обычно мелкие преступники выдают своих сообщников на первом же допросе.

После завтрака Эста устроилась за столиком в гостиной и попросила Змея продиктовать ей описания всех интересующих ее лиц, и как граф убедился очень скоро, это было верное решение. Девушка писала очень быстро, кроме того, она сделала то, до чего сам он, к своему разочарованию, никогда бы не додумался.

Достала расчерченный на графы лист, куда уже были вписаны имена из его списка, и проворно внесла напротив каждого особые приметы. Причем Дагорд заметил, что такие описания, как усы или борода, она просто пропускает, а цвет волос пишет в уголке, оставляя место. И почти сразу согласился в душе со всеми этими действиями, начиная понимать, что обучение в монастыре девушка прошла очень серьезное. Если она говорит, что ей было двенадцать, а сейчас на вид не больше чем двадцать два, значит, она десять лет училась искать следы и ходить бесшумно, просчитывать чужие действия и свою реакцию, искать причины и способы совершения преступлений. Да Тишина знает, сколько всего еще.

Змей искренне пожалел, что хотя сам он в ее годы и имел репутацию сообразительного и неподкупного офицера гвардии его высочества, но серьезно не учился ничему, кроме воинского искусства.

– А почему бросили работу вот эти трое? – поинтересовалась девушка, закончив делать свои пометки.

– Сам не знаю, – нехотя признался граф, – причины у них были очень неубедительные. Вот с того момента я и начал замечать странные вещи.

– А где они сейчас?

– Один работает в городской страже, он ушел якобы из-за того, что невеста ревнует его к горничным.

– Бедняга, – загадочно заметила глупышка, взглянула на огромные напольные часы в деревянном корпусе с замысловатой резьбой и поднялась с места, – его светлость Олтерн Эфройский будет примерно через полчаса, мне нужно переодеться.

– А разве я не должен тебя проводить, дорогая? – насмешливо осведомился граф.

– Не забывай, милый, что у нас лишь легкий флирт, – так же едко усмехнулась она и решительно вышла из комнаты, радуясь, что Змей забыл поинтересоваться, откуда она знает о времени прибытия советника принца.

Да просто потому, что невозможно не знать время, которое сама и назначила, мысленно ответила на незаданный вопрос монашка, одеваясь в самое невзрачное и бесформенное платье и засовывая в перчатку портальную капсулу. Герцог Эфройский ни в коем случае не должен получить желаемое раньше, чем она убедится, что в этом замке можно жить совершенно безопасно.

Глава 17

Звонок в комнатке дворецкого задребезжал точно в одиннадцать. Эста сразу опустила на лицо густую темно-серую вуаль: не стоит раньше времени знакомиться с будущим нанимателем. Да и вообще проще скрыть свои истинные эмоции, чем пытаться обмануть самого пройдошливого и недоверчивого интригана королевства.

Девушка устроилась вместе с герцогом и Змеем в дальнем углу просторной гостиной первого этажа, неподалеку от которой граф поставил самого надежного из своих стражников, с одним-единственным, зато категоричным приказом.

Никого не подпускать к двери ближе, чем на десять шагов, и неважно, мужчина или женщина это будет и какую должность занимает в замке.

– Граф Белнро, – важно объявил дворецкий, пропуская в дверь закутанного в неказистый дорожный плащ человека с пышными седыми усами и аккуратно постриженной бородкой, скрывающей тем не менее кроме подбородка почти всю нижнюю половину щек гостя. Поля его шляпы были опущены, а верхнюю часть лица скрывала виртуозно изготовленная полумаска, изображающая простоватое лицо.

Эста усмехнулась про себя, у нее в сундуке хранилась маска работы того же мастера, и девушке была известна стоимость и редкость такой вещицы.

– Доброе утро, – произнес хорошо знакомый герцогу и Змею голос, и по бурлящей в нем ярости они сразу поняли, что их гость не находит ничего доброго в том, что вынужден мотаться по провинции.

Однако граф молча поклонился гостю с самым учтивым видом, а Эста так же молча кивнула головой.

Зря он сразу пытается напугать хозяина, незаметно вздохнула девушка, она успела проинструктировать Герта, как нужно отвечать, и пообещала, что вмешается, если почувствует в этом необходимость.

– Доброе утро, – вежливо, но суховато ответил Геверт, – прошу присесть, вот удобное кресло. Желаете чаю, отвара, вина, настойки?

Герцог несколько секунд постоял, рассматривая их сквозь прорези маски холодным, сверлящим взглядом светло-серых глаз. Однако никто из троих не дернулся и не поежился, как обычно делали все, кому довелось испытать на себе этот пронзительный взгляд. Даже ирбис, лежащий между креслами Геверта и глупышки, смотрел на незнакомца всего лишь с наивной заинтересованностью.

Олтерн усилием воли подавил раздражение и опустился в предложенное кресло, даже не подумав предпринять ни одной из обычных для него мер предосторожности. В этом замке все кровно заинтересованы, чтобы он ушел домой в целости и сохранности. Как, впрочем, и во многих из тех, что ему приходится посещать.