– Что подумают? Что? – Абдула снова вскочил. – Они подумают, что мы товар только у ректора берем? Это они подумают? И что можно сюда идти, мимо нас – это они подумают? Мы раньше товар разный везли из разных мест. Траву с юга, «пыльцу» с востока. Я вез «весельчака» из Европы. «Весельчака», «пуч-пуч», «вставку» – у меня было двадцать три наименования. Двадцать три! Что-то я продавал дальше оптом, что-то сбывал сдесь… Люди знали, что у Абдулы Тарле есть отрава на любой вкус. И чито тепер? Когда Катастроф ударил, и мне сказали: больше везти неоткуда – я понял. Сказали, что теперь «сон» только будет, на другое сырья не найти – я понял… И он понял, и он, и он… И что варить «сон» будет Учком – тоже понятно, никто не спорил… Но никто не знал, что и я, и Дядюшка, и Дима с Паленым, даже Хаоран – все у тебя брать будем. Мы знали. Никто больше не знал… А теперь что? Виновного мы разорвем и всем скажем, что вот так? Что сюда, в Учком ходи за товаром… А мы зачем? Мы вроде пушеров-мушеров получаемся? Ты, Дима, пушер?
Дима кашлянул и сжал свои громадные кулаки.
– Дима – не пушер. Так и я – не пушер. Я хозяин. Хозяин! Я верил, что ты, уважаемый ректор, дашь хороший товар. Кто не верил? Ты не верил? – Абдула ткнул пальцем в сторону Паленого. – Верил. Два года верил… А теперь… Получается, что верить нельзя… Рассказывать своим людям правду – нельзя… Кто из всего выигрывает? Ректор выигрывает… Он захочет – товар даст, а захочет – дерьмо. И как его наказать, если что? Через стены лезть? В крепость его лезть? Я вас всех спрашиваю! Что мине делать? Приходить, в дверь стучать, милостыню просить? Так делать? Просить ректора… Уважаемый ректор, ты мне не дерьмо продай, а товар… Спасибо, уважаемый ректор. Да продлит Аллах твои годы, уважаемый ректор, чтобы ты на шее у меня и дальше ездил? Так?
Абдулу не перебивали. Абдула делал глупость, ссориться с ректором было опасно, но говорил Тарле чистую правду, это понимали все. И даже сам Николай Александрович.
– Может, мне не брать у тебя товар, уважяемый ректор? – Абдула склонился в поклоне перед хозяином кабинета, прижимая руки к груди. – Не беспокоить типя, уважяемый ректор? Раз ты не можешь за своими людьми уследить, так я пилюну на твои слова, на мои обещанья, на договор и сам начну «сон» варить? Что я, не найду мастера? Найду… Подвал или сарай не смогу под лабораторий отвести? Я сто лабораторий на Барабане могу построить… Я весь город, как снегом, товаром засиплю… Ты мине зачем, уважяемый? Я тибе – нужен. Я тибе людей для операции привожу… Чик-чик на эти, на органы… ты свой товар сам есть ложьками будищь? Зачем ты мине, уважяемый? Скажи… Научи меня, глупого… Просвети дурную башку…
Абдула снова поклонился и вернулся на свое место.
– По-моему, у вас ломка, – сказал ректор. – Уважаемый господин Тарле, кажется, не принял сегодня свою обычную дозу…
– Я? – Абдула вскочил с кресла. – У меня ломка?!
– Сядь, Абдула. – Дима тяжело посмотрел на Тарле. – У тебя ломка. Вон, ногти посинели, веки подрагивают… У тебя и пульс сейчас до ста. У тебя «сон» закончился? Могу сейчас своим позвонить, из старых запасов привезут…
– Ломка… Да, ломка… Я тоже нюхаю… И что? Нельзя?
– Можно. Только чего ты мучишься? Что мы, не поняли бы?
– Поняли бы… У меня у самого есть запасы. Я утром, перед тем как сюда ехать… Достал, отмерил, трубку взял… – Абдула сжал голову руками и говорил тихо, раскачиваясь из стороны в сторону. Нормальным тоном, без акцента: – Уже почти нюхнул… Только подумал… а если – отрава? Если обознаюсь? Пушер перед смертью сказал – хороший товар, сам им пользовался. Сам пользовался, а потом…
– Азамат свое жрал без опаски, – добавил Паленый. – И я ему товар отпускал чистый, не смешивал ни с чем. Я своих поспрашивал… На аппарате спрашивал, под химию… Никто ничего не подменял, что взял, то отдал… Я потому и приехал, что только здесь ерунда могла случиться. В твоем хозяйстве, Николай Александрович…
– Я это понимаю…
– Понимаешь… – простонал Абдула. – А мне что делать? Без дозы – нельзя. И с дозой… С дозой тоже опасно…
– Я могу предложить курс детоксикации, – сказал ректор. – Две недели…
– Две недели? Две недели! В твоей клинике… Что ты мне вольешь, ректор? Яд вольешь? Или на органы меня порежешь? И все равно, что мне людям сказать? – Абдула раскачивался и говорил речитативом, словно пел какую-то грустную песню: – Что мы все людям скажем?
– Когда ломка навалится, то все равно к нам придут за товаром, никуда не денутся. Ты еще пару-тройку часов потерпишь, а потом помолишься своему Аллаху и за старые запасы возьмешься. – Дима потер небритый подбородок. – Не так, что ли?
Абдула застонал, продолжая раскачиваться.
– Так что будут они покупать, будут денежки нести… И работать на нас будут. Бояться и работать. Обгадятся от страха, но потянут «сон» через ноздрю… Меня не это интересует. Не это…
Дима поцокал языком.
– И остальных не это заботит, что бы там они ни говорили… И ты, Абдула, если бы не ломка, то не про торговлю бы говорил, не о старых временах, а про времена новые, будущие, толковал. Вон товарищ Хаоран приехал. Сидит, молчит. Так и хочется его по пузу погладить, чтобы деньги водились… Он, думаешь, если бы все было так просто, приехал бы сюда? У него, что ли, на Барабане места для лабораторий не найдется? Найдется. А если там не захочет, то я ему в Рогани предоставлю. Я на другом зарабатываю, мне «сон» так, чтобы только чужие на мою территорию с этой дрянью не лезли… Тут другое интересно, правда, Хаоран?
– Правда, – сказал товарищ Хаоран. – Дмитрий правильно заметил – я мог бы все решить, не приезжая… И я не только претензии хотел выдвинуть нашему уважаемому Николаю Александровичу… Хотя и это тоже – каждое благое дело должно быть награждено, а каждое плохое – наказано. Но больше меня интересует то, зачем все это произошло? Такое бывает обычно, если кто-то хочет захватить рынок. Подставить для начала поставщика, а потом предложить свой товар, как более качественный и безопасный. Кто-то из нас?
Канторщики переглянулись.
– Вряд ли. – Товарищ Хаоран вежливо улыбнулся. – Среди нас нет настолько глупого человека. Ведь совершенно понятно, что тот, кто попытается вытеснить Николая Александровича с рынка…
– Долго не проживет, – засмеялся Паленый.
– Всякий, кто попытается вытеснить Николая Александровича с рынка, автоматически признается в том, что это он все провернул. И неизбежно столкнется с нашим неудовольствием… – товарищ Хаоран сделал паузу, давая всем собравшимся оценить иронию сказанного. – Так что ни для кого из здесь присутствующих нет смысла распространять яд вместо «сна». Мы все с этим согласны?
Никто не ответил.
– Согласны. – Товарищ Хаоран удовлетворенно кивнул. – Значит, мы все сейчас должны понять, кто и зачем все это сделал.
– И найти суку! – стукнул кулаком по журнальному столику Паленый и сшиб с него на пол стакан. – Порвать суку!
– Но вначале – найти. Я не стал доверять этого разговора Сети и телефону… – сказал товарищ Хаоран. – Надеюсь, и дальше мы будем избегать при разговорах на эту тему технических средств, которые могут быть прослушаны…