– Что? – Полковник помертвел.
Гринчук стрелял? Этот Гринчук напал на детей?
– Конкретнее.
– Пока еще сам не знаю. Мне сказали по телефону, что Гринчук с самого утра терся у дома, пытаясь вызвать Липского на разговор. Потом вроде как уехал, но во время перестрелки оказался снова там.
– И что?
– Охрана его… вырубила. Сами понимаете, один охранник убит, второй получил две пули в бронежилет. Разбираться не стали, – Шмель говорил медленно, подбирая слова.
– Это он стрелял? – спросил Полковник.
– Он. Правда, уцелевший охранник сказал, вроде, что Зеленый стрелял в убийцу.
– Я выезжаю, – решительно сказал Полковник.
– Жду вас у подъезда, – сказал Шмель.
Гринчук стрелял в детей? Чушь. Бред. Но сейчас Липский, если захочет, сможет обвинить Зеленого. Или не сможет?
Полковник вышел к машине. Сел на заднее сидение возле Шмеля. Вслед за их машиной пошла машина с людьми директора охранного агентства «Булат» и машина Полковника.
– Что еще известно? – спросил Полковник.
– Что знал – все сказал, – Шмель протянул свой мобильник Полковнику, – звоните сами.
– Ладно, – отмахнулся Полковник, – на месте разберемся.
На месте разбираться, правда, особо не пришлось.
Рома все подробно рассказал, запись с камеры наружного наблюдения все подтвердила. Несколько раз просмотрев ее, Липский подумал, что, кажется, подполковник спас его детей.
Сам Гринчук узнал о смене настроения у Липского не сразу.
Вначале он почувствовал боль. Пострадавший затылок ломило немилосердно. Гринчук застонал и пощупал место удара. Не открывая глаз.
Шишка была огромная. На прикосновения бодро отзывалась вспышками боли.
– Господа бога душу… – Гринчук открыл глаза.
Лежал он на животе. На диване, немного поразмышляв, понял Гринчук. На кожаном. А диван стоит во внушительных размеров комнате. Справа камин. Прямо телевизор и елка. Слева…
Гринчук оперся руками о диван и сел, преодолевая пульсирующую боль.
– Все нормально? – спросил сидевший в кресле слева Рома.
Его левая рука висела на перевязи. Но выражение лица было, в общем, довольное.
– Я думаю, – сказал Гринчук, – со стороны виднее. Судя по ощущениям, шишка у меня на голове должна мигать синим цветом и издавать звуки сирены.
– Не, не мигает, – заверил Рома. – Все нормально.
– Насколько это возможно. Это они меня автоматом?
– Ага. АКС-74. Калибр пять сорок пять.
– Что ты говоришь? – изумился Гринчук и снова осторожно пощупал шишку. – А ощущение, будто все семь шестьдесят две. А где, кстати, мои девять миллиметров?
– У вас в головах, – указал рукой Рома.
– Только про голову – не нужно, – попросил Гринчук.
Пистолет действительно лежал на диване рядом. И он даже был заряжен.
Гринчук сунул его в кобуру.
– С детьми что?
– Живы дети, нормально.
– А твой напарник?
Рома промолчал. Потер левое плечо.
– Без бронежилета был? – спросил Гринчук.
– В бронежилете. Две пули в грудь, а третья – в голову.
– А тебе…
– А мне в грудь. В голову не успел. Спасибо вам.
– Носи на здоровье.
Гринчук попытался встать, но застонал, схватившись за голову, и сел на диван.
– Поймаю этого автоматчика – все пять сорок пять ему в задницу засуну, – пообещал он.
– Ребята психанули.
– Понимаю. Но…
– Вы, кстати, одному из них челюсть сломали, – сообщил Рома. – Тому, кто вас первый попытался ударить.
Гринчук посмотрел на свою руку:
– То-то я чувствую, что рука саднит, как ушибленная.
– Ага, а его увезла скорая. Врач, когда мне накладывал повязку, сказал что у вас все нормально, а у него сложный перелом со смещением. Увезли в челюстно-лицевую.
– Второй, – сказал Гринчук.
– Что? – не понял Рома.
– Так, ничего.
Гринчук достал из кармана мобильник, набрал номер Михаила.
– Я напротив дома, – сказал Михаил.
– Штурм отменяется, у меня все нормально, – Гринчук поморщился и снова дотронулся до шишки.
– Я так и понял, – сказал Михаил. – Минут двадцать назад приехал Полковник и Шмель. Полковник особо приказал мне не дергаться. Даже поставил возле машины двух парней Шмеля.
– Они еще живы?
– И здоровы. Контрольный звонок через час?
– Через час, – подтвердил Гринчук и спрятал телефон. – А где Полковник?
Рома молча показал пальцем в сторону лестницы на второй этаж.
– Беседует с Липским?
– Да.
– Тогда давай побеседуем с тобой, – сказал Гринчук.
Улыбка быстро сползла с лица охранника.
– Почему ты вчера уехал с хозяевами, а не остался с Леонидом? – не обращая внимания на гримасы Ромы, спросил Гринчук.
– Слопал чего-то, в кишках такое началось…
– Пучило, канючило и гагачило, – сказал Гринчук.
– Что? Ага. Я уже и таблетки у всех просил. Даже к Графу подходил. Думал, концы отдам… – Рома осекся и замолчал.
– А концы отдал вместо тебя Дима, – констатировал Гринчук.
– Дима.
– А потом Саша…
Лицо Ромы покрылось красными пятнами.
– Это вы меня обвиняете, что ли? Обвиняете?
– Не нужно кричать. А то охрана подумает черт знает что, сбежится и снова примется лупить меня по голове автоматами. Я просто удивляюсь.
– Если бы я пошел к тому типу навстречу, то сейчас бы вы с Сашкой разговаривали. И я, между прочим, вам тоже жизнь спас.
– Ошибочка, – поднял палец Гринчук, – ты тому засранцу голову разнес, когда у него патроны кончились. Пустая машинка в снегу лежала.
– А откуда я знал?
– Правильно. Не знал. Но все равно обидно. Мы б его сейчас допросили и узнали, где держат Леонида.
– Или не узнали, – задумавшись вдруг, добавил Гринчук.
В холл по лестнице с визгом сбежали Миша и Даша. Увидев незнакомого, они остановились. Мишка держал в руке игрушечный пистолет. Посмотрев внимательно на Гринчука, мальчишка поднял пистолет, прицелился ему в голову и оглушительно выкрикнул:
– Ба-бах!
Даша выхватила у брата из руки оружие и убежала вверх по лестнице.