– Здесь оставим. Как в склепе.
Кривой подошел к пролому, заглянул, потом залез вовнутрь.
Хорек видел, как из темноты высунулись руки Кривого, ухватились за одежду Рыбьей Морды и медленно втянули труп в дыру. Полоз и Рык подняли тело Щербатого и тоже поднесли его к дыре, подали вперед и помогли Кривому, когда тот потащил труп вовнутрь.
Все стояли молча, ждали, пока Кривой вылезет из лаза.
– Кирпичами заложи, – сказал Рык Хорьку. – Пусть лежат спокойно…
Хорек подошел к кирпичам, сложенным поодаль горкой, взялся за верхний. Кирпич был большой, Хорек его еле поднял.
– Стой! – выкрикнул Враль, бросился вперед, к дыре, зашипел от боли, зацепившись раненым плечом о неровный край.
Хорек замер, держа в руках тяжеленный камень и понимая, что если Враль задержится, то камень он точно уронит. Но Враль вынырнул быстро – а в руках два кошеля.
– Чуть со змейками вместе не похоронили, – объяснил Враль. – А им денежки ни к чему.
Хорек подошел к дыре, поставил кирпич на пол и задвинул его. Вернулся к куче за следующим… Последнее небольшое отверстие он просто забил подходящим по размеру камнем, который тут же и валялся.
За это время никто даже не обмолвился словом.
Горбун взял лампу и пошел вперед, ватажники – следом. Так, молча, они и дошли до камня, прикрывавшего вход в подвалы дома менялы. Поднялись по винтовой лестнице до комнаты со сводчатым потолком, вошли, сели вокруг стола.
Хорек поежился: хоть после ледяной воды и подземных сквозняков в комнате и было тепло, но озноб потихоньку завладевал его телом. Вот тут этим вечером сидел Рыбья Морда. А напротив него, по другую сторону стола, сидел Щербатый и не верил, что они собираются захватить самого Старого Крыса. И делал выбор между жизнью и смертью, а оказалось, что всего лишь выбирал он между немедленной смертью и смертью с небольшой отсрочкой.
Хорек положил голову на руки, закрыл глаза.
Он думал, что умрет. И остался жив. И убил сегодня двоих. Двоих! И совершенно не думает об этом – вспомнил, но ничего не почувствовал. Щербатого – жалко. И Рыбью Морду – жалко тоже.
Враль что-то громко сказал, Хорек не разобрал, что именно, но Кривой и Дед засмеялись. Будто ничего и не произошло. Вот оно как: Хорек научился не думать о том, что кого-то убил, а вот они умеют не думать о только что погибших товарищах.
Рыбья Морда… Три года Хорек был рядом с ним. Нет – всегда. Он не помнит почти ничего до того, как попал в ватагу. И не помнит, как был без Рыбьей Морды.
А теперь его нет. И больше никогда не будет. А Дед и Враль смеются, переругиваются беззлобно.
– Тебе помочь покойничка убрать? – спросил Рык у менялы.
– На улицу выбросьте, как будете идти. Можете прямо возле лавки… Кошелек я уже у него срезал, подумают, что ограбили… – Горбун держал руки над огоньком светильника, смотрел, как чахлый лепесток огня пытается их укусить.
– Тебя не найдут? – спросил Рык.
– Нет. Пыли в коридорах почти нет, сейчас везде течет вода… Пока хватятся пропавших, пока найдут их в храме…
– А Старого Крыса?
– Его могут найти. И что? От моего дома до того места, где ты его пытал, добраться непросто. Не найдут. Да и искать не будут. Скоро соберут сход, выберут нового Крыса, – горбун посмотрел на свои ладони и вдруг засмеялся мелким дребезжащим смехом. – А ведь я его убил… Убил! Даже не надеялся, думал, что так все и будет продолжаться. А ведь получилось. И он не бессмертный!
Горбун снова засмеялся.
– Утром я схожу в Болотный квартал. Нужно проведать умирающую… Подержать за руку…
Дальше все произошло очень быстро – Хорек не успел открыть глаза: что-то загремело, раздался вскрик, тупой удар и звук падающего тела. Когда же открыл и поднял голову – горбун лежал на полу, в груди у него торчал нож, ноги менялы дергались, царапая каблуками пол, но глаза уже стекленели. Над ним стоял, сжав руки в кулаки, Полоз. Хорек посмотрел ему в лицо и отвернулся: губы Полоза дрожали, лицо было бледно и покрыто мелкими каплями пота.
– Заткнись… – прошептал Полоз. – Заткнись…
Дед встал из-за стола, подошел к Полозу, обнял его за плечи и повел в сторону, подальше от трупа.
– Зачем он болтал? – спросил Полоз. – Зачем он болтал?
Дед усадил Полоза на скамью, спиной к столу и лежащему на полу меняле. Сел рядом.
– Зачем? Лучше бы он замолчал… Он же… Зачем…
– Все хорошо, – тихо сказал Дед. – Все хорошо…
– Как же, хорошо! – Враль глянул на убитого горбуна. – Хоть бы деньги у него вначале взяли, укрывки выспросили… никому деньги не нужны…
Рык промолчал.
– Что молчишь? – спросил Враль. – Ну, пришли мы сюда. Серого упустили. Крыс нам ничего не сказал. Певца этого слепого убили. Все! Ничего у нас нет. Можно уходить. Только и уходить нам некуда, нас князь и воевода дома ждут-дожидаются! Без княжны нам туда дороги нет.
– Нет, – согласился Рык.
– И что же мы тогда делать будем? Что? Ходить по городу, спрашивать добрых людей, не видал ли кто молодца в сером? А никто и не видал, а если и видал, то нас убить попробует или натравит кого… Не судьба нам княжну найти, не судьба! – Враль выкрикнул это и ударил кулаком по столу. – Как хотите, а я тут останусь. Свое заберу и останусь. А вы – идите куда хотите!
Рык медленно обвел взглядом ватажников. Никто ему не посмотрел в глаза. Дед что-то говорил на ухо Полозу, Дылда смотрел на огонек лампы, будто ничего интереснее этого в жизни не видел. Кривой что-то царапал острием ножа на столешнице.
«Это все», – понял Хорек. Больше нет ватаги. И Рык не станет никого удерживать, сейчас он встанет со скамьи и скажет: «Я распускаю ватагу».
И никто ничего не возразит: все разойдутся молча и больше не соберутся. Никогда не соберутся.
Вот Рык кладет руку на стол, опирается на нее, чтобы встать… Нельзя, нельзя! Еще где-то плачет княжна. Еще где-то есть Серый Всадник, собирающий маленьких детей в свой замок на границе миров… детей… Малолетних детей.
– Молоко! – выкрикнул Хорек. – Молоко!
Рык не встал. Он повернул голову и удивленно посмотрел на Хорька.
– Что «молоко»? – спросил Враль.
– Маленьким детям нужно молоко! – сказал Хорек. – Я знаю… помню… Нужно молоко. Взрослым уже не нужно, а детям…
– И что? – Враль нахмурился, пытаясь сообразить, что городит мальчишка. – Какое молоко?
– Обычное – коровье, козье, овечье – какое есть, – Хорек даже вскочил со своего места. – Вспомните, вчера Дед молока попросил в харчевне. Что ему сказали?
– Нету молока. Какое молоко к весне, когда корма почти не остается, – недовольным голосом произнес Дылда. – У нас в деревне всегда с этим мучились, в некоторые годы даже солому с крыш скармливали скотине…