Елена неуверенно взяла ремень, подержала на весу. Почему-то он показался необычайно тяжелым. Она искоса взглянула на брата. Хлестнуть что есть силы по этому худосочному телу, покрытому пупырышками гусиной кожи? А если ничего не получится? Да! Ведь скорее всего ничего не получится! Ударить или нет?
– Разденься, – хриплым голосом неожиданно произнес Станислав.
– Зачем это?
– Делай!
Елена, словно не своими руками, расстегнула пуговицы халата.
– Сними.
Она автоматически повиновалась.
– Лифчик!
– Станислав, ты что?!
Он тяжело дышал и смотрел на нее, и девушка трясущимися руками сняла лифчик.
– Дверь, дура, закрой на защелку, и дальше, дальше!!! Иди сюда! – он провел потной рукой по ее телу, и дрожь, почти судорога передернула Лену с головы до пяток.
– Бей!
Она зажмурила глаза и ударила брата ремнем по спине. Удар получился вялым и несильным.
– Смотри на меня! Не прячься! Иди сюда! Встань передо мной! Бей! Бей, зараза!!!
Елена что есть силы хлестнула Станислава по плечам. Он дернулся, что-то чуть слышно произнес.
– Тебе больно? – испуганно спросила Елена.
– Лупи, сука! Начала – так кончай!
Елена снова взмахнула ремнем.
Теперь она уже не обращала внимания на гримасы боли и сдерживаемые стоны и хлестала ремнем куда попало. Гаденькое и одновременно сладкое чувство охватило ее. Чувство, так похожее на то, какое она испытала вчера, барахтаясь на постели с Поповым.
Черты Станислава исказились. Елена была готова поклясться, что и он испытывает нечто подобное. Лицо брата как-то обвисло и расплылось, губы искривились в безвольной улыбке. Он задергался, и Елена невольно отпрянула и прекратила экзекуцию. Станислав, казалось, ничего не видел вокруг. Он трясся, судорожно дергался, что-то бессмысленно шептал.
Она в страхе попятилась, потом вспомнила, что раздета, подобрала с пола белье, оделась. Станислав между тем продолжал находиться все в том же состоянии. На губах его выступила пена, и Елене неожиданно стало страшно. Она с ужасом смотрела на брата, не зная, что предпринять.
Постепенно Станислав, казалось, начал приходить в себя. Он перестал дергаться и дрожать и только чуть слышно всхлипывал; наконец открыл глаза и посмотрел на сестру, сначала вовсе бессмысленно, потом узнавая. Лицо исказила гримаса боли, он прохрипел:
– Воды.
Елена сбегала за водой и поднесла кружку прямо к трясущимся губам. Станислав пил, стуча зубами, расплескивая воду на покрытое красными полосами тело. Потом он в изнеможении откинулся на спинку своего кресла, произнес:
– Ну вот и все, а ты боялась…
– Что все? Что? Говори?!
Он усмехнулся своей обычной презрительно-грустной улыбкой.
– Завтра в школе узнаешь. А остальных – в другой раз. Я очень устал.
– Но что же все-таки случилось? Для чего весь этот кошмар?
Станислав поморщился.
– Успеешь узнать, поверь, ты отомщена. Отомщена – как, однако, высокопарно звучит. Прямо как в романе Дюма.
– Но я ничего не понимаю… Для чего эти избиения? Почему я должна была раздеться?
Он хмыкнул.
– Попробую объяснить, как умею. Та сила, которой я обладаю, присутствует не всегда. Ее нужно включить. Но не просто усилием воли. Я должен испытать некий шок, болевой, скажем. А в сочетании с чувственным желанием эффект усиливается. Я множество раз видел тебя голой, но обычно смотрел, как брат на сестру, а сейчас – как мужчина на женщину. Тебе все равно пока ничего не понятно… Ничего, когда-нибудь и ты… – он замолчал. – Ладно. Оставь меня, я очень хочу спать.
Третьего мая Елена отправилась в школу, сгорая от нетерпения. Действительно ли с Выгоцким что-то случилось? Однако в классе никто ничего не знал. Шушукались о вечеринке, видимо, кто-то проговорился, Попов и Веретенников старались на нее не смотреть, однако Елене в данный момент было вовсе не до них, ее больше всего интересовало, достиг ли цели удар брата. Выгоцкий в классе почему-то отсутствовал.
– А где этот? – сквозь зубы спросила она Веретенникова, имея в виду Выгоцкого.
Тот пожал плечами, мол, не знаю, потом тихо зашептал:
– Ты, Ленка, на нас не обижайся. Пьяные, сама понимаешь, не соображали.
Она презрительно усмехнулась.
– Так уж и ничего?
– А может быть, ты желаешь шум поднять, – перешел в наступление Веретенников, – так ничего у тебя не получится. Тебе же хуже будет. Скажем, ты сама… Того… Разделась и вообще… Да и тебе нужна ли такая слава? Опозоришься. Вот остальные, – он кивнул в сторону Милки и Надьки, как ни в чем не бывало что-то оживленно обсуждавших, – молчать обещали. Милка ко мне вчера домой прибежала, – он хихикнул, – уж как умоляла… Чтоб не болтали, значит. А ты? Для чего? Не спорю, можешь попортить кровь. Но опять же…
Елена отошла от придурка. Злость вновь вскипела в ней. Каков мерзавец! Еще и шантажирует! Ну да ладно. Узнать бы, что случилось с Выгоцким? А может, вовсе ничего и не случилось, а то, что он не явился на занятия, – просто случайность, скажем, заболел.
Но после большой перемены стало ясно: что-то все-таки произошло. Перед самой переменой Веретенникова и Попова прямо с урока вызвали к директору, назад они не вернулись, в конце перемены в класс влетел парнишка из параллельного класса и заорал:
– Слыхали?! Ваших-то сейчас, Попа и этого жирного, «раковая шейка» увезла. Мусора их под ручки вывели.
– За что, почему?! – закричали все.
– Точно не знаю. Вроде этот долбак – Выгоцкий не то кого-то убил, не то его самого убили. – Мальчишка убежал, оставив потрясенный класс сидеть с разинутыми ртами.
Не успел начаться урок, как в класс вошел директор. Обычно добродушное лицо его на этот раз было строго, даже сурово, но сквозь суровость проглядывала плохо скрытая растерянность.
– Ребята, – после некоторой паузы начал он, – случилось весьма неприятное происшествие. Да! С вашим товарищем, одноклассником Сашей Выгоцким. Вчера днем… – он запнулся, – просто не знаю, как и сказать… – Он кашлянул: – Так вот, вчера днем ваш одноклассник Саша Выгоцкий играл у себя дома в шахматы с отцом. И тут, как говорят, ни с того ни с сего он взял со стола шахматную доску и ударил ею отца по голове.
– Проигрывал, наверное, – сказал кто-то с задней парты. – Обидно стало.
– Прекрати острить, Гаврилов, – повысил голос директор. – Если бы только это. Итак, он ударил отца доской по голове. Тот, естественно, не потерпел подобного гамбита. Одним словом, между отцом и сыном… как бы это сказать… произошла схватка. Отец вышел из нее победителем. Тогда младший Выгоцкий выскочил из комнаты, достал отцовский пистолет и, вернувшись, попытался прикончить родного батюшку. Выстрелил в него два раза.