Истории о призраках оказались захватывающими. Давненько Эрика не читала ничего подобного. В детстве она обожала подобное чтиво, проглатывая залпом все от Эдгара По до скандинавских народных сказок. Может, поэтому она и начала писать детективы, чтобы оживить в памяти детские страхи.
— Можешь сделать копии нужных страниц, — предложила Май, желая помочь.
Эрика поднялась. Были несколько страниц, на которые она охотно взглянула бы дома еще разок. Внутри появилось знакомое приятное ощущение — как всегда, когда она была близка к разгадке. Эрика обожала составлять картину из кусочков мозаики. Особенно приятно было вернуться к этому занятию после нескольких месяцев возни с младенцами и пеленками. Наконец-то она делает что-то взрослое. Издательству Эрика сообщила, что приступит к новой книге не ранее чем через полгода, — и не собиралась менять решения. Но ее мозгу нужны упражнения, и эта история казалась ей прекрасным упражнением — увлекательным и не слишком изнурительным. Положив копии в сумку, Эрика медленно покатила коляску домой. Дышалось ей легко.
* * *
— Проклятье! Черт бы его побрал!
Патрик редко употреблял в речи крепкие словца, но сегодня его можно было понять. Сегодня Мелльберг превзошел самого себя. Патрик со всей дури стукнул рукой о приборную доску. Йоста аж подпрыгнул.
— Подумай о своем сердце!
— Извини… — Патрик заставил себя дышать ровно.
— Вон там, — Йоста указал на свободное место на парковке. — Что будем делать?
— А что тут можно сделать? Все равно это попадет в газеты.
— Знаю. Теперь нам придется разгребать эту кашу, которую заварил Мелльберг.
Патрик удивленно взглянул на Йосту.
— Ты прав. Что сделано, то сделано. Надо двигаться дальше. Я предлагаю начать с Эрлинга, а потом пообщаться с другими коллегами, спросить, замечали ли они за ним что-то странное, что указывало бы на причастность к наркотиками.
— Например, что? — Хоть Йосте и стыдно было в этом признаться, он не понял, что Патрик имел в виду.
— Ну, может, он вел себя подозрительно. Он ведь был весь из себя такой правильный, так что любая странность бросалась бы в глаза.
Полицейские вышли из машины. О своем приезде они не предупреждали, но, поговорив с секретаршей, поняли, что им повезло: все сотрудники оказались на месте.
— Эрлинг нас примет? — приказным тоном спросил Патрик.
Девушка испуганно кивнула.
— У него сейчас нет встреч, — сказала она и кивнула в сторону кабинета Ларссона.
— Добрый день! — поздоровался Патрик.
— Добрый день! — вскочил Эрлинг. — Входите-входите. Как дела? Что-нибудь узнали? Я слышал про это ужасное происшествие с детьми! Куда катится этот мир? — Он снова присел.
Переглянувшись с Йостой, Патрик начал говорить:
— Как выяснилось, между убийством и этой историей есть связь… — Он откашлялся и продолжил: — У нас есть основания полагать, что Матс Сверин имел отношение к кокаину, который нашли дети.
В комнате повисла тишина. Эрлинг смотрел на них во все глаза, не в силах переварить услышанное. Видно было, что он искренне удивлен.
— Но как? — наконец выдавил Ларссон, качая головой.
— Вы ни о чем не догадывались? — спросил Йоста.
— Нет, конечно, нет! Ничего подобного мы бы никогда не… Да такое даже представить невозможно! — На Эрлинге лица не было.
— Значит, вы не замечали за ним ничего странного? Перепады в настроении? Ненадежность? Опоздания? Другие странности?
Патрик внимательно следил за реакцией Эрлинга, но, судя по всему, его удивление было искренним.
— Да Матс был сама стабильность. Говорил он, конечно, мало, но это было его единственной странностью, — пожал плечами Эрлинг. — Может, это на него наркотики так влияли? Тогда неудивительно, что он ничего не рассказывал о своей личной жизни.
— Это нам пока неизвестно.
— Это же ужасно… Если выяснится, что у нас работал подобный сотрудник, разразится катастрофа!
— Мы должны вам кое-что сообщить… — произнес Патрик и выругался про себя. — Бертиль Мелльберг собрал пресс-конференцию сегодня утром, так что эта информация появится сегодня в газетах.
В подтверждение его слов в дверях возникла секретарша. Выражение лица у нее было испуганное.
— Не знаю, в чем дело, Эрлинг, но нам обрывают телефоны. Разные газеты хотят с собой поговорить. Особенно «Афтонбладет» и «ГТ» — требуют соединить с тобой немедленно.
— Боже мой! — схватился за голову Эрлинг. На лбу у него выступили капли пота.
— Мы можем только посоветовать вам говорить им как можно меньше. Мне жаль, что пресса оказалась втянута на столь ранней стадии расследования, но я никак не мог этому помешать.
Голос его был полон горечи, но Эрлинг ни на что не реагировал, кроме собственных панических мыслей.
— Я должен ответить на звонки, — пробормотал он, раскачиваясь в кресле взад-вперед. — Нужно спасать ситуацию… но наркоман в коммуне… как я объясню это людям?
Патрик с Йостой поняли, что от него толку сегодня не будет, и поднялись:
— Мы хотели бы поговорить с другими сотрудниками.
Эрлинг поднял глаза.
— Конечно, поговорите. А сейчас прошу меня извинить. Мне нужно ответить на звонки. — Он вытер пот со лба носовым платком.
Полицейские вышли и постучались в соседний кабинет.
— Входите, — прочирикала Гунилла, явно и понятия не имевшая о разразившемся хаосе.
— Можно задать вам пару вопросов? — спросил Патрик.
Женщина кивнула. Лицо у нее помрачнело.
— Зачем меня так пугать… Это же касается Матса. Вы что-нибудь выяснили?
Патрик с Йостой снова переглянулись, не зная, с чего начать.
— У нас есть вопросы о Матсе, — начал Йоста, нервно постукивая ногой по полу.
— Спрашивайте, — улыбнулась Гунилла.
Она относилась к разряду оптимистов, всегда пребывавших в прекрасном настроении. Такие люди могли порядочно бесить, особенно в семь утра, до того, как Йоста выпьет свой первый кофе. Сам он в это время пребывал в дурном настроении. Но, к счастью, его жена страдала тем же недугом, так что по утрам они оставляли друг друга в покое.
— Вчера группу школьников доставили в больницу после того, как те попробовали найденный в помойке кокаин, — сообщил Патрик. — Может, вы слышали об этом происшествии?
— Да, это ужасно. Но ведь все обошлось?
— Да, они идут на поправку. Однако оказалось, что этот наркотик связан с расследованием.
— Связан? — Гунилла переводила взгляд с Патрика на Йосту и обратно. Глаза у нее были как у любопытной белки.