— Простите меня… — Эмели не знала, что сказать. Как она могла быть такой бесцеремонной?
— Ничего страшного, милая, — ответила Дагмар.
Импульсивно она наклонилась вперед и накрыла ладонь Эмели своей. Ту так давно никто не касался, что она чуть не разрыдалась. Только суровый взгляд Карла заставил ее взять себя в руки. Они сидели молча некоторое время. И Эмели чувствовала, как пожилая дама всматривается в нее и видит все — хаос, темноту… Рука, лежавшая поверх ее руки, была старческой, сухощавой, вся в мозолях от тяжелой работы, но для Эмели это была самая красивая рука в мире. Все в Дагмар казалось ей прекрасным — ее узкое лицо все в морщинах от улыбок, седые волосы, собранные в узел, которые, судя по всему, по-прежнему доставали ей до талии.
— Ты плохо знаешь деревню. Так что я, пожалуй, провожу тебя к доктору, — сказала наконец Дагмар, убирая руку.
Карл сразу начал протестовать:
— Я найду дорогу. Тетушке не нужно волноваться.
— Мне это не составит никакого труда, — Дагмар смело встретила взгляд Карла. Эмели поняла, что между ними разыгрывается борьба за власть, и под конец Карл сдался.
— Если тетушка настаивает, — сказал он, поднимаясь. — Тогда я пока займусь важными делами.
— Пожалуйста, — ответила Дагмар, глядя на него немигающим взглядом. — Нас не будет, наверное, час, так что можем потом встретиться здесь. Я же полагаю, что ты не будешь делать покупки без жены?
Это был вопрос, но Карл воспринял ее слова как приказ и кивнул.
— Договорились, — поднялась Дагмар, жестом призывая Эмели последовать ее примеру. — Тогда пойдем, чтобы не опоздать к врачу. А Карл займется делами.
Эмели боялась поднять глаза на мужа. Он проиграл, и за этот проигрыш придется заплатить ей, Эмели. Но выйдя с Дагмар на улицу, она прогнала прочь мрачные мысли. Она будет наслаждаться каждой секундой свободы, неважно, какую цену ей придется за это заплатить. Внезапно Эмели поскользнулась на гравии, и Дагмар тут же подхватила ее под руку. Та радостно приветствовала ее помощь.
— Что-нибудь слышно от Патрика с Йостой? — заглянула в кабинет к Аннике Паула.
— Пока нет, — ответила та.
Она хотела что-то добавить, но Паула уже ушла — ей не терпелось получить дозу кофе в чистой кружке. Сказывалось утро, проведенное в квартирах наркоманов. На всякий случай Паула тщательно вымыла руки с мылом. Выходя из туалета, она столкнулась с Мартином.
— У дураков мысли одинаковые, — усмехнулся он.
Паула посторонилась, пропуская его в туалет.
— Тебе налить кофе? — через плечо спросила она по пути в кухню.
— Да, спасибо.
Кофейник оказался пустым, притом что кофеварка была включена. Выругавшись, Паула нажала на кнопку и пошла мыть кофейник.
— Пахнет горелым, — объявил Мартин, входя на кухню.
— Какой-то идиот допил остатки кофе и оставил кофеварку включенной. Подожди пару минут. Я сварю новый.
— Я бы тоже выпила чашечку, — сказала Анника за их спинами.
— Как дела? — Мартин присел рядом с Анникой и похлопал ее по плечу.
— Вы ничего не слышали?
— Что слышали? — спросила Паула, насыпая кофе.
— Тут утром разыгралось целое представление.
Паула обернулась и с любопытством взглянула на Аннику.
— Что произошло?
— Мелльберг устроил пресс-конференцию.
Мартин с Паулой посмотрели друг на друга, чтобы убедиться, что правильно расслышали.
— Пресс-конференцию? — Мартин откинулся на спинку стула. — Ты шутишь?
— Нет. Вчера его осенила гениальная идея, и он обзвонил прессу и радио. И они клюнули. Мелльберг собрал полный зал. Даже «ГТ» и «Афтонбладет» приехали.
Паула с грохотом поставила фильтры на стойку.
— Он рехнулся? О чем он только думает? — Она сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. — Патрик в курсе?
— Можно и так сказать. Утром они закрылись в кабинете Мелльберга и долго спорили. Слов я не разобрала, но это явно был не мирный разговор.
— Я его понимаю, — сказал Мартин. — Как Мелльбергу только пришло в голову затеять такое? Полагаю, он рассказывал про наркотики?
Анника кивнула.
— Рановато для общения с прессой. Мы еще ничего не доказали, — сказала Паула с отчаянием в голосе.
— Это ему Патрик и пытался объяснить, — произнесла Анника.
— И как прошла пресс-конференция? — Пауле наконец удалось запустить кофеварку. — Цирк, как обычно. Но не удивлюсь, если газеты раздуют из этого сенсацию.
— Вот черт! — воскликнул Мартин.
Некоторое время они молчали.
— А у вас как дела? — сменила тему Анника. Бертиль Мелльберг умел действовать людям на нервы.
— Не особенно, — ответила Паула, поднимаясь, чтобы налить кофе. — Мы поговорили с людьми, причастными к торговле наркотиками, но никто из них ничего не знает о Матсе.
— Ну, Сверин не производил впечатление человека, который тусовался бы с Ролле и его приятелями, — высказался Мартин, с улыбкой принимая кружку кофе от Паулу.
— Я с тобой согласна, — ответила она, — но нужно было удостовериться. Хотя в этих местах кокаин редко встречается. В основном героин и амфетамин.
— От Леннарта ничего не слышно? — спросил Мартин.
Анника покачала головой.
— Нет, я сразу вам сообщу. Я знаю, что он вчера их смотрел, так что, думаю, к среде успеет.
— Хорошо, — Паула отпила кофе.
— А когда Патрик с Йостой вернутся?
— Не знаю, — ответила Анника. — Они сначала собирались в коммуну, а потом к родителям Матса в Фьельбаке. Так что это займет какое-то время.
— Надеюсь, они успеют поговорить с ними раньше, чем те узнают обо всем из прессы… — вздохнула Паула.
— Я бы на это не рассчитывал, — помрачнел Мартин.
— Чертов Мелльберг.
— Да, чертов Мелльберг, — пробормотала Паула.
Повисла тишина.
* * *
Через пару часов чтения и поисков в Интернете Эрика почувствовала, что ноги ее онемели. Но эти часы оказались очень продуктивными. Она нашла много информации о Грошере, его истории и людях, которые там жили. И о духах, которые, согласно легендам, никогда не покидали остров. Эрика не верила в привидения, но это не играло никакой роли. Истории о них захватывали настолько, что хотелось верить.
— А не подышать ли нам свежим воздухом? — спросила она близнецов, лежавших на покрывале на полу.
Ей понадобилось какое-то время, чтобы одеть себя и младенцев. Слава богу, что сейчас лето и не нужно много одежды. Но ветер по-прежнему был холодным, так что на всякий случай Эрика надевала им кофточки и шапочки. Толкая впереди тяжелую коляску для близнецов, она гадала, когда сможет наконец от нее избавиться. Коляска была неподъемной и неповоротливой, хоть и давала ей порядочную физическую нагрузку. Эрика знала, что это тщеславие — переживать из-за лишних килограммов, но так и не научилась любить свое тело. Она презирала себя за эту слабость, но все равно страдала от неуверенности в себе.