– Нет. На месте Доналда – нет.

– Вот именно.

Через несколько миль Элдер сказал:

– Виновен он или нет, все равно его надо посадить.

Морин кивнула.

– Если они будут оставаться вместе, это облегчит дело. Я свяжусь с социальными службами, может, удастся раскопать ее прошлое – список приемных семей по крайней мере. Вдруг она вспомнит о какой-то из них, где к ней были достаточно добры, и решит, что они сейчас могут туда поехать и там отсидеться.

– Им деньги понадобятся, – заметил Элдер. – И скоро. Они либо будут воровать, либо попытаются найти работу. Надо попробовать проверить все эти маленькие парки аттракционов – это, кажется, единственное, что они умеют.

Стало еще темнее, но полная темнота еще не наступила, звезд на небе почти не было, луна торчала как осколок в глазу.

Может, Морин права, думал Элдер, может, тот вечер в доме Джоан и Мартина – даже не вечер, всего час, а то и меньше – и впрямь засел у него в подсознании, а он этого и не заметил?

Как в старые времена.

Нет, не то.

– Где тебя высадить, Фрэнк? – спросила Морин, когда они подъехали к городу.

– Где хочешь. Не имеет значения.

– Могу проехать мимо дома Уилли Белла, если тебе туда.

– Это будет просто прекрасно.

Перед тем как они свернули с основной магистрали, у Морин зазвонил мобильник. Поднеся телефонную трубку к уху, она назвала себя, выслушала звонившего, подтвердила, что все поняла, и отключилась.

– Это Гартри. Маккернан хочет тебя видеть.

– Да я только что с ним встречался. И ничего хорошего это не дало.

– Все равно он хочет с тобой встретиться. Говорит, это важно. Кажется, он получил что-то интересное по почте.

40

На почтовой открытке была изображена бетонированная прогулочная дорожка, уходящая вдаль, в пространство, – нечто вроде вполне утилитарной защиты от морских волн; несколько ларьков, торгующих пластиковыми ведерками, лопатками, черно-белыми футбольными мячами в желтых сетках, майками с логотипом «Боб-строитель» и предлагающих отдыхающим чай в кружках и мороженое. На выбеленном песке пляжа – семейства, укрывшиеся от ветра за деревянными щитами. А за ними – море, раскинувшееся подобно гигантской серой шкуре до самого горизонта.

«Добро пожаловать в Мейблторп!» – гласила надпись, сделанная веселыми красными буквами.

Маккернан держал открытку указательным и большим пальцами так, чтобы Элдеру было все видно. Когда же тот протянул руку, чтобы взять ее, Маккернан быстренько отодвинулся.

– Ты же сам сказал, что это важно, – заметил Элдер.

– Точно.

– Тогда кончай в игрушки играть.

– Да ладно, – сказал Маккернан. – Раз уж вы приехали, куда торопиться? Отдохните, расслабьтесь. У нас полно времени.

– У тебя, – поправил его Элдер.

– А у вас? Инспектор уголовки Фрэнк Элдер, в отставке. Так, что ли? Попал? В точку? Плюс скидка как для почетного пенсионера в любом массажном салоне по пятницам после обеда?

– Кончай свои идиотские игры, Маккернан! – Элдер взглянул на часы. – Если я сейчас встану и уйду, ты меня больше не увидишь. Что бы ни случилось.

Маккернан смотрел ему прямо в глаза, не отводя взгляда, наверное, секунд тридцать, потом повернул открытку и метнул ее по матовой поверхности стола к Элдеру.

«Алан, я прекрасно провожу время. Жаль, что тебя здесь нет».

Написано синей шариковой ручкой, почерк неровный, как будто писали в спешке, с небольшим наклоном влево. Последняя точка поставлена с силой, так что на обратной стороне образовалась выпуклость. Подписи не было.

– Ну и что? – спросил Элдер.

– Гляньте на марку.

На штампе стояла дата – суббота, тот день, когда было найдено тело Эммы.

– Совпадение, – сказал Элдер.

– Вы так думаете?

– А ты как считаешь?

– Это вы у нас детектив. По крайней мере были им. Вот сами и думайте.

– Хочешь сказать, это от Шейна?

– Разве я такое говорил?

– Слушай, Маккернан…

– Нет, я этого не говорил. – В глубине его глаз играла улыбка. – Это не Шейн. Ну, не совсем Шейн.

– Загадками развлекаешься?

– А вам не нравится немного поиграть?

– Мне не нравится, когда со мной валяют дурака такие, как ты.

– Бедняжка.

Элдер взял себя в руки. Заставил себя дышать спокойно. Досчитал до десяти.

Взял открытку и еще раз прочитал.

– Ты считаешь, что это связано со смертью Эммы Харрисон, так?

– Да.

– Это требует конкретных доказательств.

Маккернан улыбнулся:

– Он убил ее, вот и все.

– Откуда ты знаешь?

Улыбка превратилась в широкую ухмылку.

– Он мне это обещал.

– Кто?

Маккернан откинулся на спинку стула.

– Помните, что вы говорили в тот раз? Когда были здесь? Что вы ни за что не станете торговаться. Ну вот, а теперь придется.

– А ты мне ответил, что я уже выброшен на свалку, в отставку. И ничего не могу сделать, даже если бы захотел.

– Я не прошу ничего невозможного, – сказал Маккернан. – Ни помилования, ни досрочного освобождения. Но если у меня осталось – сколько там? – шесть лет отсидки, я бы хотел, чтобы они прошли в более приличных условиях. Не хочу больше сидеть здесь. Хочу, чтоб меня перевели в другую категорию заключенных. В категорию С. [34] – Он рассмеялся. – Хочу подготовиться к выходу на свободу, к жизни в нормальном мире.

Он внезапно резко наклонился вперед, вплотную приблизив лицо к Элдеру, – стало видно, как у него натянута кожа вокруг глаз.

– Эта девушка, он же не сразу ее убил, так ведь? Держал ее где-то некоторое время, день или два. Что и должен был сделать. Можете не рассказывать, как это было, потому что я и сам знаю. Вы-то можете только представлять себе это, а я знаю. И еще кое-что знаю. Он на этом не остановится. Одной не ограничится. Он снова сделает то же самое. Если только…

– То, о чем ты просишь, – сказал Элдер, – я тут ничем помочь не могу.

– Тогда найдите того, кто может.

– Как нам удостовериться, что он не блефует? – спросил Бернард Янг. Они сидели в кабинете суперинтенданта. Время было предобеденное. Янг рывком выдвинул один из ящиков своего письменного стола и с грохотом задвинул его обратно. – Черт возьми, мне совсем не нравится, что нас берет на пушку какой-то мерзавец! Ненавижу такие ситуации!