— Господи, Сара. Невозможно узнать все. Завтра мы будем в Копенгагене и тогда спросим Брикса. — Он вздохнул. — Напрасно ты накричала на афганца. Они этого не любят.
— Да с него как с гуся вода.
— Может, у него свои проблемы, о которых ты не догадываешься. Это же Гильменд, а не Вестербро.
— Зачем Билялю забирать с собой Луизу Рабен? Ты же не думаешь, что они как-то связаны?
Странге засмеялся:
— На эту птичку посматривал Согард. Ты разве не заметила?
— Нет, — проговорила она. — Мне вообще кажется, что с тех пор, как ты вытащил меня из Гедсера, я стала плохо видеть.
— Не огорчайся, — великодушно улыбнулся он. — Сейчас главная задача — доставить тебя домой. И тогда… — Он протянул руку вперед, к залитому лунным светом горизонту. — Заместитель комиссара полиции Лунд раскроет все загадки. Плохие парни получат по заслугам. И мир снова будет спасен…
— Тоже мне, юморист, — фыркнула она со смехом.
Он улыбнулся:
— Нет. Я серьезно. Ты видишь то, чего не видят другие. То, что скрыто. Ты знаешь, что у человека в голове, когда он и сам в этом не уверен. Знаешь, из чего он сделан, чем живет, что его ранит. И, кроме того, ты самая упрямая, самая противная, самая невыносимая…
Это произошло само собой. Она потянулась к нему, сжала его руку. Посмотрела ему в глаза. Потом снова выпрямилась на своем сиденье.
— В том доме что-то не так, — сказала она. — Говорю тебе…
— Вот черт! — закричал солдат и вдавил тормоз в пол с такой силой, что их швырнуло вперед, в узкое пространство за передними креслами. — Похоже, мы попали.
Лунд вытянула шею и посмотрела вперед. Узкую пыльную дорогу между двумя скалами перегородил белый пикап. К армейскому джипу шагали пятеро мужчин в длинных национальных одеждах, с автоматами наперевес.
Один из них рывком распахнул дверцу «лендровера», еще двое держали сидящих внутри датчан под прицелом. Луч фонарика обшарил внутренности салона. Звучали непонятные ей слова, судя по интонации — приказы.
— Они хотят вас двоих. — Водитель поднял руки кверху, он был до смерти напуган. — Лучше делать так, как они говорят.
Минут пятнадцать их везли по такой ухабистой дороге, что Лунд боялась, как бы машина не опрокинулась. Потом впереди показались огни. Это у дороги стоял еще один пикап с включенными фарами.
Постепенно глаза Лунд привыкли к темноте. Она поняла, что их привезли обратно в селение, к тому же полуразрушенному дому.
— Идите внутрь, — приказал один из афганцев. Он держал в руках древний масляный фонарь и спички.
В неверном свете лампады Лунд увидела, что на единственном уцелевшем стуле сидит толстый начальник местной полиции и лучится улыбкой.
— Что? — спросил он по-английски с сильным акцентом. — Получился сюрприз, сердитая женщина?
Лунд хранила молчание.
— Тут много сюрпризов. — Он ухмыльнулся, потом сказал что-то на родном языке своим соотечественникам, и все загоготали. — Есть сюрпризы нехорошие.
Он встал, подошел к ней вплотную, так что она почувствовала его сладковатое дыхание.
— Я не хотел, чтобы ты уезжала с пустыми руками. Поэтому я сделаю тебе маленький подарок. Иди! Иди!
Один из его спутников подтолкнул ее в спину, и они все вместе прошли через дом во внутренний двор. Странге пошел вслед за всеми.
Там было еще двое местных, они разбирали тот завал из хлама, в глубине которого Лунд чуть ранее заподозрила тайник. Они уже вынимали кирпичи и камни, закрывавшие какую-то нишу в стене. Два масляных фонаря на полу изливали желтоватый свет. Вскоре стало понятно, что это не ниша, а почерневший от сажи очаг.
Шеф полиции шагнул вперед, и другие мужчины без слов расступились перед ним. Он нагнулся, опустил руки в глубину, а потом обернулся к Лунд, держа что-то в руках.
Лунд стало холодно, страшно и очень одиноко в этом безмерно далеком от дома месте, когда он вручил ей с медлительной церемонностью свою находку. Это был череп ребенка. Обугленный в пламени огня. С рваным отверстием от пули в височной косточке.
— Теперь ты довольна? — спросил коп на едва понятном английском.
Лунд взяла одну из ламп, подошла к печи, заглянула внутрь.
Там была груда костей — ребра, берцовые кости. И что-то металлическое, припорошенное пеплом и пылью.
Она не потянулась за предметом рукой, а вытащила его с помощью карандаша — старые привычки живучи. Это был армейский идентификационный жетон. Под черной сажей проглядывало выбитое имя: «Пер К. Мёллер». И номер: 369045–9611.
Полицейский сунул ей в руку плетеную сумку, немного потертую, но с красивым узором на боку.
— Бери домой что захочешь, — сказал он. — Теперь это твое.
От Управления полиции до больницы они ехали минут десять. Рабен сидел на заднем сиденье. Он едва мог приоткрыть глаза, то и дело стонал, его дыхание было слабым и неровным. С ним остались только копы. Они сильно нервничали.
Когда машина, сверкая синими огнями, въехала на парковку, полицейские тут же выскочили, помчались в приемный покой звать на помощь. Они требовали врачей, носилки, лекарства. Что угодно, лишь бы спасти его — и себя.
Он дождался, пока они не скрылись из вида, затем выкарабкался из машины через дверцу, невидимую со стороны больницы, и, сильно прихрамывая, быстро заковылял в сырую ночь, стараясь держаться все время в тени.
Из-за деревьев он услышал их крики, на миг оглянулся. Увидел сестер с каталкой, врачей в зеленых костюмах, озадаченных копов, проклинающих его и собственную глупость.
Он не стал ждать, что будет дальше. У него были срочные дела.
Среда, 23 ноября
11:04
Рейс из Стамбула доставил их прямо в оживленный аэропорт Каструп. Вокруг снова был привычный мир. Странге схватил газету, как только они ступили на датскую землю. Все заголовки кричали о правительственном кризисе. Министр обороны Россинг был уволен за сокрытие убийства мирных граждан в Афганистане. Бука арестовали по обвинению в нарушении закона о неразглашении государственной тайны.
Лунд только глянула на передовицы, но ничего не сказала. На ее правом плече висела потертая плетеная сумка с коллекцией обгорелых костей, детским черепом и солдатским жетоном.
Весь путь до зала прибытия Странге говорил по телефону. Ее это устраивало как нельзя лучше.
— Биляль взял армейский «лендровер», — сообщил он, закончив переговоры с управлением. — Сейчас его ищут, объявлен розыск. Пограничные посты тоже предупреждены.
— Он думает, что в нем больше датского, чем в нас. Биляль не станет уезжать из страны. Что с Луизой?