— Все есть в компьютере! — выкрикнул он. — Это просто список сигналов, только и всего!
Она не собиралась уходить ни с чем.
— Допустим, кто-то узнал, как можно удалить записи из этого списка. Мне кажется, что Согард вполне мог знать это, он же был оставлен за главного. А кто еще?
Он вынул магазин из второй винтовки, осмотрел его, провел пальцем по металлу, с щелчком вставил на место.
— Я отказываюсь говорить на эту тему, — сказал Биляль. — Это внутреннее дело армии, вас оно не касается.
— Позвоните этому мерзавцу Арильду! Узнайте, кто донес на отца после кадетского бала.
Он уставился на нее:
— Что?
— Господи, что непонятного? Как только мой отец начал вникать в это дело, его тут же арестовали. Почему? Да потому, что он мог докопаться до правды. Если узнать, кто…
Он оставил оружие и повернулся к ней, его смуглое лицо было непроницаемо.
— Позвоните, — требовала она. — И полиции тоже скажите. Они должны знать. — Она решительно тряхнула волосами. — Если вы не хотите, я сама…
Биляль медленно достал из кармана мобильный телефон. Она наблюдала, как он водит пальцами по клавишам, не нажимая на них.
— Я жду… — сказала она.
Он обвел взглядом пустой склад, убрал телефон обратно. Потом протянул руку, схватил ее за горло и сжал пальцы.
Водитель с тревогой следил за тем, как Лунд с грохотом переворачивает шаткую мебель в бывшей пекарне, которая на самом деле была всего лишь пристройкой во дворе. С каждой минутой он нервничал все сильнее.
— Я говорил с базой, — сказал он. — Мы должны немедленно ехать обратно.
Лунд исцарапала руки, насажала себе заноз, но так ничего и не нашла. Ничего.
Прислонившись к дверному косяку, Странге молча ждал.
— Я хочу увидеть печь, — сказала Лунд. — Где она?
Афганский полицейский повел ее в дом. Он нашел еще один очаг, черный от копоти и заваленный обгоревшими дровами.
Лунд осмотрела ее.
— Это не печь, — сказала она и повторила громко, глядя в глаза полицейскому: — Печь!
— Так понятнее, — хмыкнул Странге.
В его кармане запиликал телефон, и он вышел на улицу, чтобы ответить на звонок.
Афганец вскинул в отчаянии руки. Сказал что-то непонятное ей, однако интонации были вполне красноречивы.
Лунд направилась в другую комнату. Там у дальней стены была навалена груда досок, фанеры, обломков мебели. Она стала разбирать этот завал, пока один из местных полицейских светил ей сзади фонариком.
В щель между досками она увидела, что у самой стены сложены горкой камни и кирпичи, как будто под ними что-то спрятано.
— Так, — сказала она, оборачиваясь к стоявшим за ее спиной афганцу и водителю. — Нужно убрать весь этот хлам и посмотреть, что лежит у стены.
Шеф полиции что-то горячо заговорил на своем языке, водитель неохотно отвечал ему. Наконец афганец в сердцах покрутил пальцем у виска.
— Он думает, что вы сумасшедшая, — перевел солдат. — В общем-то, я с ним согласен.
— Здесь произошло убийство! — закричала она. — Погибла целая семья!
— Мы не знаем этого, Лунд, — сказал Странге, входя в дом.
— Знаем! — воскликнула она.
Ее палец нацелился в лицо начальнику местной полиции, и тому это очень не понравилось.
— Расскажите мне все, что вам известно! Здесь жила целая семья! Мать, отец, трое детей.
Солдат снова стал переводить. Полицейский со скучающим видом слушал.
— Я должна узнать, что с ними стало! — орала Лунд.
К ее удивлению, пухлый бородатый афганец засмеялся, потом что-то сказал водителю.
— Здесь, к вашему сведению, семьи умирают каждый день, — перевел тот. — С каких это пор вы стали так беспокоиться по этому поводу?
Афганец с вызовом посмотрел на нее и зажег сигарету.
Лунд, обозленная, ничего не понимающая, мотнула головой.
— Да что он этим хочет сказать, черт его побери? Эй, вы!
Она шагнула вперед, потянула полицейского за руку. Это была неудачная идея, он тут же схватился за оружие. Но ей уже было все равно.
— Стойте, как вас там! Когда людей убивают — это не пустяк! Даже здесь, даже во время войны. Да что с вами такое? Нежели вам все равно? — Лунд метнула яростный взгляд на солдата. — Переводите же!
Он что-то заговорил, но она сомневалась в том, что перевод был дословным.
— Расскажите мне, что случилось, — сказала Лунд и притронулась к его груди. — Или эта форма нужна вам только для рисовки? Что стало с трупами? Вы здесь представляете закон, вы должны были что-то услышать, что-то заметить.
Он стоял неподвижно и молча смотрел на нее неприятным, тяжелым взглядом.
— Кто-то похоронил их? Кремировал? Перевез куда-то еще?
Наконец афганец что-то пробурчал, но солдат переводить не стал.
— Вам все равно? — разъяренно орала Лунд. — Вам плевать! Понятно, почему они мертвы…
И тут он бросился на нее с кулаками, опрокинул на пол, навалился толстым животом. Однако Лунд не испугалась, а еще сильнее разозлилась.
Первым к ним подлетел Странге, всунул между ними руку, оттолкнул от нее афганца. Он сказал что-то полицейскому на пушту, затем обратился к ней на датском:
— Спокойней, Лунд. Это их страна, их порядки.
— Странге, мы приехали сюда! Если эту семью убили датчане, то мы несем ответственность…
— Мы здесь все проверили. Печи здесь нет, трупов тоже. Вообще ничего.
— Но ведь это случилось…
Странге протянул ей телефон:
— Это тебя. Брикс. Он говорит, что они, кажется, нашли убийцу.
Лунд взяла телефон, вышла наружу, оставив Странге и водителя успокаивать взбешенного афганца.
— Немедленно садитесь на самолет и возвращайтесь, — сказал ей Брикс. — Министр обороны рвет и мечет, все военные против нас.
— Какие новости?
— Похоже, это Саид Биляль.
Лунд слушала его и смотрела на заброшенный двор, на полуразвалившийся дом. Думала о семье, которая погибла здесь. Теперь она это точно знала, их предсмертные крики звучали в ее голове.
— Биляль знал, что Драгсхольм возобновляет это дело, — продолжал Брикс. — Мы нашли в казармах вторые половинки жетонов. Он пытался подставить Согарда.
— В казармах? Зачем Билялю что-нибудь прятать там? Да и потом… Он не Перк.
— Биляль исчез. Возможно, с ним Луиза Рабен. Хватит разговоров, живо на самолет и сюда.