Закипали слезы, а она всегда ненавидела их.
— Йенс совсем не тот человек, за которого ты его принимаешь… — сказал он и, вынув носовой платок из кармана, протянул ей.
— Пожалуйста, уходи, прошу тебя.
Он по-прежнему стоял напротив.
— Уходи отсюда! — крикнула она.
Когда Торстен Ярнвиг вышел, Луиза оглянулась. У двери, разделяющей комнаты, стоял Йонас. Она так и знала, что увидит его там. Такой был период в их жизни.
Перемирие с Россингом продлилось недолго. Около девяти часов вечера министр обороны позвонил Буку и потребовал объяснений, почему полиция эксгумирует тело офицера, убитого два года назад.
— В Дании одиннадцать тысяч полицейских, — ответил Бук. — Признаюсь, я не могу сказать вам, чем занят каждый из них в данный момент.
После такого ответа взаимное недовольство только нарастало, и разговор быстро завершился. Затем Бук попытался рассуждать логически — так же, как рассуждал, когда решал, будут ли продаваться произведенные его фермой молоко, свинина и яйца. Для начала нужно было определить, что им известно.
— Россинг попросил встречи с Монбергом. Мы точно знаем, что темой беседы был Йенс Петер Рабен.
Плоуг тем временем проверил содержимое своих папок и обнаружил один документ, имеющий отношение к той встрече.
— Если верить этому, — помахал он найденным листком, — официальной темой встречи было предупреждение преступной деятельности среди демобилизованных солдат.
— Почему нет протокола встречи?
— Они говорили наедине. Я был занят подготовкой законопроекта в тот день.
— Вас не позвали, Плоуг, будем откровенны.
— Ну да, не позвали. Но сам по себе этот факт нельзя считать подозрительным, А еще у Монберга была навязчивая идея сократить расходы на содержание тюрем. Полагаю, чем меньше солдат…
Плоуг не закончил фразу, так его взволновала другая мысль.
— Если Монберг знал о следствии, проведенном военной прокуратурой, и после убийства Драгсхольм не предупредил об этом полицию, — заговорил он, ходя из угла в угол, — дело совсем плохо.
— От полиции и службы безопасности было что-нибудь новое?
— Сейчас они препираются из-за эксгумации тела одного солдата. Вот уж действительно! Взять и выкопать, ничего никому не сказав. Кёниг в ярости. Он утверждает, что никакой необходимости в этом…
— Я хочу знать то, что знал Монберг. Все до последнего слова. И поговорите с Кариной. Она скоро будет. Я попросил ее зайти к нам, когда к Мерле придет няня.
— Вы попросили ее зайти? — обескураженно повторил Плоуг.
— Да. Чтобы поблагодарить. И чтобы умолять ее вернуться на работу.
— Нет! — Плоуг казался смертельно обиженным. — Это невозможно. Будет заседание дисциплинарного совета… Я объявил о вакансии…
— Ну так объявите о том, что вакансия закрыта.
— Она спала с министром!
— Со мной она спать не будет, не волнуйтесь. — Бук протянул помощнику свой телефон.
— Нет, — затряс головой Плоуг. — Я не стану. Бук, даже моему терпению приходит конец. Вы слишком многого от меня требуете.
И он торопливо вышел.
В приемной сидела Карина. Она была в джинсах, в которых никогда не появилась бы на работе, и в элегантном пиджаке с розовым шарфом.
«Попался», — подумал про себя Плоуг, проклиная коварство Бука.
— Привет, — сказала Карина и улыбнулась как ни в чем не бывало.
Он не мог просто развернуться и уйти. Это было бы невежливо.
— Томас сказал, что вы хотели меня видеть.
— Догадываюсь.
— Так вы хотели?
— Нет. Это была его идея. Он только что поставил меня перед фактом.
Она поднялась, изогнула губы в кроткой улыбке, которую он видел тысячи раз за последние несколько лет.
— Ладно. Я поняла, — сказала Карина и пошла к лестнице. Но, взявшись за перила, остановилась.
— Я хочу, чтобы вы знали, Плоуг… Мне очень нравилось работать здесь. Я многому научилась, и в основном от вас. Вряд ли здесь существует такая проблема, с которой вы не справитесь. Проекты, меморандумы, межправительственные диалоги…
— Спасибо, — улыбнулся он.
Она рассмеялась:
— Жаль только, что вы такой зануда, когда дело касается живых людей. И работа допоздна… — Карина неожиданно развернулась и встала перед ним. — От меня ушли одна за другой три няни, потому что каждый вечер мне приходилось сидеть тут до ночи, чтобы выполнить ваши… ваши невыполнимые требования. Но вам и этого было мало. Что бы я ни делала…
— Это правительство, — наставительно произнес Плоуг, стараясь подавить обиду. — Министерство юстиции. Все должно быть сделано как следует.
— Точнее — как хочет Плоуг. И никак иначе. Мне никогда не удавалось соответствовать вашим идеалам. И вдобавок я еще переспала с Монбергом. Представляю, как вы возмутились…
— Да, возмутился! — Его голос сорвался на фальцет.
— Я только что прошла через ужасный развод, моя личная жизнь рухнула, но вас это никогда не интересовало!
Он раскрыл рот, чтобы ответить, но не нашел слов. Ее ярость была направлена именно на него, а не на кого-нибудь другого. Мысли и чувства, которые люди обычно прячут глубоко в душе, у нее вдруг вырвались наружу, и эта внезапная откровенность привела Плоуга в смятение.
— Вы никогда не хотели знать, что со мной и как я себя чувствую. Никогда…
— Это не так… — пробормотал он и быстро пошел обратно в свой кабинет. К его ужасу, Карина последовала за ним, не проявляя намерения завершить неприятный разговор.
— Вы весь такой благоразумный… такой правильный. А как только происходит что-то живое, человеческое, когда нет правил и установленных процедур, вы тонете! Вы не знаете, что делать! Или вы стыдитесь меня? В этом дело?
— Просто вы заслуживаете большего! — воскликнул он и испытал огромное облегчение оттого, что смог произнести это.
От неожиданности она смолкла.
— Вы заслуживаете куда большего, Карина. Перед вами открывалась блестящая карьера, у меня не было никаких сомнений. И вы все разрушили… ради чего? Ради этого слабака Монберга? А я ведь столько для вас сделал, научил всему, что знал сам. Отвернулся на мгновение, и…
Хлопок в ладоши прозвучал как выстрел. Они обернулись и увидели грузную фигуру Томаса Бука, который с довольной ухмылкой стоял в дверном проеме.
— Громкие голоса и откровенные речи! — провозгласил он. — Я даже было подумал, а не вернулся ли я в Ютландию, к нормальным людям. Уже Бога благодарил. Но, — добавил он, решительно подходя к ним, — на эти пустяки у нас нет времени. Карина, вы снова приняты на работу. Плоуг, утрясите все формальности. Я только что звонил жене Монберга. Хорошие новости… — Он выдержал драматическую паузу. — Наш дорогой друг, мой предшественник, сегодня пришел в сознание. Его состояние стабильно. К нему разрешены визиты — по предварительной договоренности с докторами, конечно.