— Но я же не виноват! — Гуннар Торпе стоял на коленях, трясясь от страха. — Поговори с Согардом, с полковником Ярнвигом. С другими солдатами. Это же не я посадил тебя.
— Нет, не ты!
Коротким движением ноги он ударил Торпе в живот. Священник повалился на землю, вопя как обиженный ребенок.
— Ты меня там оставил.
Рабен сделал шаг в сторону, глянул на луну, прислушался. Машин пока не было. Только совы и ночные звери нарушали тишину леса.
— Прости меня.
Торпе встал на четвереньки. Крест, висящий на его шее, выскользнул из-под одежды и повис, почти касаясь прелой хвои. Рабен держал священника на мушке, и руки его не дрожали.
— Подумай о своей жене. Подумай о сыне.
Рабен только засмеялся:
— А как насчет моей души, Пастырь? О ней тоже подумать? — Он огляделся, не опуская пистолет, что-то обдумал. — Отвечать не обязательно.
С этими словами он зашагал к машине. Оглянулся только один раз. Гуннар Торпе по-прежнему стоял на коленях с опущенной головой, словно молился.
Ключи, оставленные в, замке зажигания, оказались очень кстати, хотя он бы прекрасно справился и без них. Рабен наслаждался каждым мгновением вновь обретенной свободы. Теперь главное составить план операции и четко ему следовать, соблюдая все правила по выживанию человека в этом враждебном мире.
Согард.
Безжалостный карьерист, готовый идти к своей цели, не гнушаясь никакими средствами. Это Рабен понял еще в Гильменде.
Он хотел получить ответы на свои вопросы, и он знал, где их искать.
Когда Лунд и Странге вернулись в управление, Согард уже ждал их в комнате для допросов. Та же парадная форма, то же высокомерное лицо.
— Будьте готовы к последствиям, — заявил он, прежде чем она успела вымолвить хоть слово. — Вы препятствуете выполнению боевой задачи.
— Вот ужас-то, — сказала Лунд. — Вы говорили, что не знакомы с офицером по имени Перк.
— Да, — невозмутимо ответил он. — Так и есть.
— Пер Кристиан Мёллер. Все называли его Перком.
— Но не я.
— Он был в составе контингента «Эгир», как и вы.
— А также еще семьсот пятьдесят мужчин и женщин по всему Афганистану плюс гражданские специалисты. Я не могу знать всех.
— Да бросьте, Согард, — усмехнулась Лунд. — Все-таки майор, как-никак. Неужели не могли придумать что-нибудь поумнее?
— Перк — не имя, а прозвище. Я не был знаком с этим человеком лично…
Странге уселся сбоку, сложил на столе руки и наблюдал за допросом.
— Но вы вместе с Торпе присутствовали на похоронах во Фредериксборге. Почему?
Голубые глаза Согарда вспыхнули внезапной яростью.
— Потому что мы привезли тело из Гильменда. Это был наш долг!
Лунд кивнула:
— И вы сделали все, чтобы никто не увидел его тело.
— Да, — согласился он. — Мёллер погиб в результате взрыва. — Он наклонился и заглянул ей в глаза. — Вы когда-нибудь видели, что остается от человека после взрыва?
— Видела, — тут же ответила она. — В Швеции. Я видела, как Лисбет Томсен разорвало на куски. А еще я видела Давида Грюнера, сгоревшего в своем инвалидном кресле. Так что хватит тут…
— Голову Перка оторвало от тела, вернее, от того, что было его телом! — выкрикнул Согард. — Я видел и не такое, а вот родители — вряд ли. Как насчет такого объяснения?
В дверь постучали. Какой-то офицер вызвал Странге в коридор. Лунд осталась наедине с майором. Она не надеялась добиться правды от этого человека, тем важнее было сделать все возможное.
— Вы, вероятно, очень удивились, когда Рабен и другие солдаты стали говорить, будто встретили Перка. Учитывая то, что он был мертв уже три месяца.
Согард пожал плечами:
— Не особенно. Это была не единственная ложь в их рапорте. Я был на похоронах Перка. Как я мог…
— Кто еще видел его? Кто зафиксировал факт его смерти?
Губы Согарда растянулись в широкой ухмылке.
— Все смешнее и смешнее! — сказал он, качая головой.
— Почему не производили вскрытие?
— Мы были на войне. В Афганистане. Если бы вы видели, что осталось от этого человека…
— На войне тоже есть правила.
Он по-прежнему улыбался.
— Так думают те, кто остается здесь, — негромко произнес он ровным голосом. — Полагаю, чтобы спокойно спать по ночам. Но вы не волнуйтесь. — Он подмигнул ей. — Мы не станем беспокоить вас правдой.
— Вы являетесь гражданином Дании. Закон…
— Перк покончил жизнь самоубийством, — оборвал ее Согард. — Или… — Он помолчал. — Или по какой-то причине решил позабавиться с самодельным взрывным устройством. Или сам его делал, кто знает? Он служил в группе контрразведки. Ходили слухи, что у него начались проблемы с головой. Такое случается. Сначала никто ничего не замечает, а потом бывает слишком поздно. Я не знаю, о чем он думал. Это не мое дело.
— Он был спецназовцем?
— Вы прекрасно понимаете, что на этот вопрос я не отвечу. По-моему, это самоубийство. Но точно мы никогда не узнаем. Ради его семьи…
— Не трудитесь. Мы скоро откроем гроб, и, скорее всего, он окажется пустым. Пока еще не поздно, вы успеете помочь себе, рассказав правду.
Он молчал несколько секунд. Что-то в его глазах насторожило Лунд.
— Вы хотите выкопать его? Вы ненормальная.
В дверь заглянул Странге.
— Лунд, — сказал он. — Нам нужно вернуться на кладбище.
Гроб перенесли в одно из подсобных строений при церкви. Дежурным патологоанатомом оказался тот самый бородач, с которым она работала по делу Бирк-Ларсен. Это он дал ей рецепт сидра из шведских яблок, который ей так и не пригодился.
— Привет, Лунд, — просиял он. — Рад тебя видеть.
Гроб стоял на деревянных козлах посреди помещения, вокруг толпились оперативники и криминалисты, топча комья земли, осыпавшиеся с него. Крышку сняли, и содержимое открылось взорам присутствующих.
— Белый мужчина. Возраст — пожалуй, около тридцати. Бедренная кость указывает на рост примерно метр восемьдесят. Его порядком потрепало. Да, на взрыв очень похоже. Почти ничего не уцелело. Помню, когда я работал на Балканах…
— Нет, — сказала Лунд. — У вас нет никаких доказательств, что это Мёллер.
— Согласен, нужны еще кое-какие анализы.
— Это не он! Вместо него могли положить совсем другой труп. Вскрытие не проводилось, свидетельства о смерти нет…
— Что это? — проговорил Странге, показывая на кусочек ткани между костями и разлагающейся плотью.