Пятнадцать лет – большой срок. Приваловой его хватило для того, чтобы повзрослеть и понять: она совершила ужасную ошибку, защищала честь и достоинство Стефании, а та и не вспомнила об однокласснице. И Лариса, и младшая Ловиткина затаились, хотя могли пойти в милицию и рассказать правду. Смерть новорожденного не планировалась, Татьяна не собиралась никого убивать.
Но девчонки не пошли в милицию, и Привалова была осуждена. Представляю, каково ей пришлось в заключении. Зэчки сурово относятся к убийцам детей, а скрыть, по какой статье сидишь, невозможно. Если вспомнить, что от Тани отвернулись все: и родственники, и подруги, а значит, ей не присылали передач с продуктами и сигаретами, то становится ясно – в бараке Привалова была изгоем.
Я постучала тупым концом карандаша по столу, потом встала и пошла в комнату Лизы, чтобы посмотреть почту. Кто убил Мишу? Кому помешал мальчик? Что искала в подземелье Таня, вернувшись с зоны? Она хотела справедливости, поэтому вытащила из землянки некие улики и решила их продемонстрировать… видимо, убийце. В милицию Таня не пошла бы. Думаю, имея опыт зоны, она не доверяет людям в форме.
Монитор моргнул, на экране появилась картинка. Лизавета в очередной раз сменила заставку – теперь рабочий стол был украшен фотографией щекастой кошачьей морды с торчащими в разные стороны усами. Я схватила мышку и стала открывать почту, думая о своем. Не так давно мне попалась в руки книга, написанная одним психологом. Автор утверждал, что личность человека с течением времени не меняется. Уж не знаю, прав ли ученый, но, похоже, Таня, даже отсидев немалый срок, сохранила редкую наивность. Очевидно, она знает, кто убил Мишу, – похоже, девушка видела настоящего преступника или догадалась, кто он. Почему Привалова не сообщила его имя следователю?
Стоп, сколько можно рассуждать на одну тему! Ведь только бы Таня воскликнула: «Я не трогала Мишу, его лишил жизни N», как ее моментально спросили бы: «Минуточку, а что ты делала в том месте ночью?»
Я снова начала грызть карандаш. Думаю, Привалова приехала в Мопсино, чтобы оправдаться перед Федором и Ветой. А не найдя их на прежнем месте, забрала улику, подтверждающую ее невиновность, и… позвонила убийце.
Карандаш упал на пол, но я не стала за ним наклоняться. Вот почему Таню избили в арке! Это дело рук того, кто лишил жизни Мишу. Ну с какой радости Привалова надумала пугать преступника?
Хотя, может, я ошибаюсь? Таня повзрослела, наивности в ней не осталось, зато появилась расчетливость. Тане захотелось денег – жить-то ей негде и на высокооплачиваемую работу с ее биографией не устроиться. Вот она и решила шантажировать убийцу. С одной стороны, она хотела оправдаться перед родными и Вольпиным, мечтала стать женой Антона, с другой, ожидала денег, компенсации за отсиженный срок. Так кто убил Мишу?
Я снова пощелкала мышкой. Есть еще один вопрос, на который, похоже, мне никогда не получить ответа. Ну почему, если я пытаюсь добраться до почтового ящика, мой компьютер постоянно зависает? Вот у Лизаветы комп работает идеально, а надо мной изощренно издевается. Может, стоит применить «метод телевизора»? Когда у нас дома вдруг начинал капризничать здоровенный, похожий на сундук «Рубин», мама стучала кулаком по его полированному боку и чаще всего добивалась успеха – картинка переставала моргать, а звук становился четким. Может, и компьютер испугается рукоприкладства?
Не успела я ударить по нахальному устройству, как на экране появился список входящих писем. Я обрадовалась: с компьютером, оказывается, проще, чем с теликом, он читает мысли пользователя и сейчас откровенно испугался.
Исполнительная Олеся Рыбакова прислала мне полный пакет документов. Я впилась глазами в экран и просидела так около часа, выяснив много интересного.
До того, как выйти замуж за Федора Привалова, Иветта носила фамилию Котова. Она приехала в Москву на учебу, снимала комнатку в коммунальной квартире. С Федором Вета познакомилась на работе. Когда она перешла на пятый курс института, ее отправили на практику в НИИ, где работал Привалов, тогда уже имевший кандидатскую степень. Старая как мир история: Вета влюбилась в Федора, тот ответил ей взаимностью, но сразу разводиться с Ириной, своей женой, не стал. Ира была тяжело больна, муж проявил благородство, решив дождаться естественного освобождения от уз брака. Иветта была терпелива и в конце концов получила Федора на законных основаниях. За некоторое время до свадьбы Привалов внезапно уволился из института, где ему прочили большое будущее, и ушел в другое научное учреждение.
Я насторожилась. Вот ведь странность! Федор Сергеевич был тогда заведующим лабораторией, имел хороший оклад и блестящие перспективы. Зачем ему перебираться из крупного НИИ в крохотный, никому не известный центр на должность научного сотрудника? Судя по документам, ничего криминального не произошло, Привалов сменил службу по собственному желанию, покинул лабораторию с превосходной характеристикой и очутился… на обочине науки. Странное решение для человека, который собрался защищать докторскую диссертацию. На задворках науки Федор Сергеевич провел год. Он как будто спрятался – научных работ не публиковал, сидел тихо. А потом резко шагнул вверх – Привалова взяли в один из крупных столичных институтов, и он поднялся, нет – взлетел по карьерной лестнице в вершине. В очень короткий срок стал доктором наук, профессором, заведующим кафедрой, деканом. Создавалось ощущение, что Федор Сергеевич копил силы для прыжка или… кого-то боялся и предпочел некоторое время провести в тени. Но более в жизни ученого мужа падений не случалось, сейчас он один из корифеев в своей науке.
Около двух часов дня, доведя до бешенства Рыбакову и измучив компьютер, я составила план дальнейших действий и поехала в Москву, на Полянку. Нашла там нужный дом, поднялась на последний этаж и позвонила в квартиру.
Дверь открыла симпатичная девочка лет пятнадцати.
– Вы из поликлиники? – с подозрением спросила она.
– Нет, – улыбнулась я в ответ. – Я звонила Олимпиаде Андреевне, скажите ей: пришла Романова.
– Кто там, Машенька? – прозвучал из коридора чуть надтреснутый женский голос.
– Бабуся, здесь Романова, – ответила внучка.
– Так пусть входит, – велела пожилая дама. – Проводи ее ко мне.
Кабинет Олимпиады Андреевны оказался огромным и пустым посередине – вся мебель была размещена вдоль стен. Но когда хозяйка, любезно указав мне на диван, покинула место у письменного стола, я сразу поняла, отчего в комнате так много свободного пространства, – Олимпиада Андреевна передвигалась в инвалидной коляске.
Очевидно, на моем лице отразилось удивление, потому что ученая дама быстро пояснила: