— Где она? — Он не узнал свой голос.
— В саду, — сказал Белый.
Через заднюю дверь они вышли в яблоневый сад. Под одним из деревьев лежало тело. Серебряный заглянул в мертвые глаза женщины, которая принесла ему столько горя, и в бессильной ярости сжал кулаки. Представить, что эта хрупкая старушка — наемная убийца, было практически невозможно. Если бы он не видел нож с наборной ручкой… Если бы он не видел кровь Лики на руках этой мертвой женщины…
Он виноват. Во всем, что случилось, виноват лишь он один. Он решил, что Лике ничего не угрожает. Он считал себя главной и единственной мишенью.
— Черт! — Серебряный врезал по яблоневому стволу.
Он безмозглый дурак! И, что самое страшное, он все еще не понимает, что происходит. Если заказчик тот, на кого он думает, то Лика не должна была пострадать. Ни-ког-да!
Если удар был изначально направлен против него, то при чем тут Маша?
Идиот! Он решил, что через Машу пытаются достать его, но не учел один маленький, лежащий на самой поверхности факт. Эта так называемая баба Тоня появилась в доме Маши задолго до того, как та стала для него больше, чем рядовой сотрудницей. Почему?
Старушка обладала даром предвидения? Или дело все-таки не в нем, а именно в Маше? Если это так, то все его умозаключения изначально неверны. Получается, что Стрижа убил кто-то другой, потому что у Стрижа и Маши нет ничего общего.
Или есть? Может, он снова что-то упустил, что-то очень важное?
Мальчик. Где искать мальчика? Жив ли он вообще?..
Серебряный закрыл глаза.
Что он скажет Маше? Он не нашел ее сына. Потерял главного свидетеля и подозреваемого. По его вине погибла Лика.
— …Иван Матвеевич, — послышался за спиной голос Белого. — Скоро здесь будет очень много народу. Тебе лучше уехать. Я все урегулирую.
— Ты уже урегулировал, — бросил Серебряный зло, достал из кармана сигареты, закурил.
— Виноват, — коротко сказал Белый.
— Я тоже хорош. — Сигарета погасла, пришлось прикуривать по новой.
— Это та самая Лика, про которую говорила мать мальчика?
— Да.
— Нужно сообщить ее родственникам?
— У нее нет родственников, только муж. — У сигареты был горький вкус, Серебряный закашлялся, на глаза навернулись слезы. — Муж сам все узнает, — сказал он. — Проследи, чтобы с телом, — он запнулся, — чтобы с ней аккуратно там… И дом еще раз обыщите. Может, найдете какую зацепку. Мне нужен мальчик… живой.
— Сделаю все, что от меня зависит.
Серебряный кивнул, отшвырнул недокуренную сигарету, побрел к машине.
— Иван Матвеевич! — Врач окликнул его, когда он уже собирался сесть в машину. — Можно с вами поговорить? Это касается той женщины.
— Ее зовут Лика.
— Да, Лика… — врач медлил. — Она приходила в сознание. Ненадолго, всего на пару минут. Она просила вам кое-что передать.
— Что?
— Она сказала, что написала вам письмо. Оно в камере хранения на Белорусском вокзале.
— Номер и код, помнишь?!
Мужчина побледнел, надолго задумался.
Серебряный перестал дышать. Только бы доктор вспомнил код, только бы ничего не перепутал…
— Камера номер тринадцать, код две тысячи двенадцать.
— Точно?
— У меня хорошая память на цифры.
— Спасибо, — сказал Серебряный. — Вы мне очень помогли.
— Не за что, — мужчина устало потер виски и тихо сказал: — Я пытался ее спасти.
— Я вам верю.
— Ножевое ранение печени несовместимо с жизнью…
— Я знаю, — Серебряный сел в машину. — На Белорусский вокзал, — бросил Степану.
* * *
Доктор ничего не напутал. На дне ячейки под номером тринадцать лежал конверт.
— Куда теперь? — спросил Степан.
— В офис. — Серебряный вскрыл конверт.
К моменту, когда они подъехали к офису, Серебряный знал уже почти все. Теперь ему стали понятны многие вещи. Теперь он знал, что связь между Стрижом и Машей действительно существует. И еще то, что он слепой дурак, ничего не видящий дальше своего носа…
Ожил телефон — звонил Белый.
— Есть новости? — спросил Серебряный.
— За расследование взялась полиция. Объекту позвонили в Питер, сообщили…
— Что он?
— Пока ничего. Никакой активности. Никуда не звонит, из офиса не выходит. Мы перекрыли все входы и выходы, ждем.
— Хорошо. Только не упустите его.
— Сделаем.
— Обыск что-нибудь дал?
— Ничего. Никаких следов мальчика.
— Расспросите соседей, может, кто-нибудь что-нибудь видел.
— Расспросили. Никто ничего не видел.
— Ладно, держи меня в курсе. — Серебряный отключил телефон, надолго задумался, потом набрал еще один номер.
— Слушаю, — послышался в трубке голос Людмилы.
— Мне нужна твоя помощь, — сказал он, не здороваясь.
— Какая именно?
— Мне нужна информация. Ты говорила, что на всех пацанов с базы существуют досье. Ты имеешь к ним доступ?
— Возможно, — сказала она осторожно. — Что конкретно тебя интересует?
— Мне нужно досье Егора. Я хочу знать, были ли у него родственники. Ты мне поможешь?
В трубке долго молчали.
— Хорошо, — сказала Людмила наконец, — но мне нужно время, чтобы получить допуск.
— Сколько?
— Пару часов.
— Позвони мне, как справишься.
— Что-то случилось?
— Да.
— Это касается Стрижа?
— Это касается всех нас, Мила.
— Мне сообщили, ты воспользовался услугами Щирого…
— Да.
— Зачем? Ты же знаешь, кто такой Щирый и что за люди ему служат. Один Белый чего стоит…
— Я тебе все расскажу, только позже.
— Ты нашел убийцу?
— Да, думаю, что нашел. Мила, позвони мне, хорошо?
— Серебряный, будь осторожен.
— Мне ничто не угрожает.
— Все равно, обещай.
— Обещаю.
* * *
Серебряный не звонил, а сама она звонить боялась. Боялась отвлечь его от чего-нибудь очень важного, боялась услышать плохие новости. Ей уже хватило плохих новостей, с лихвой хватило. Та женщина, ясновидящая, как она посмела говорить ей такие страшные вещи?! Ее мальчик жив! Если бы с ним что-нибудь случилось, она бы обязательно это почувствовала. Она же мать!