– Я сожалею, что некоторым образом подставил вас. Предлагаю просто забыть об этой истории. Я никому не скажу о нашем разговоре. Объясню, что 100 евро хранились у меня в потайном кармане. И вы поступите, соответственно, также. Тогда ваш куратор будет спать спокойно.
Хат задумался еще сильнее. Я спокойно молчал, выжидая. Наконец, хат пристально глядя мне в глаза спросил:
– А могу ли я вам доверять?
– Можете. Рассказывать, что я случайно выболтал тайну, потому что мне понадобились сто евро, – совершенно не в моих интересах.
– То есть мы с вами незнакомы?
– Лично нет. А я вас знаю только по фотографиям.
Я подумал, что блестящим завершающим аккордом разговора была бы фраза вроде «всего хорошего, синьор Траппатони!», но поскольку я понятия не имел, как этого хата зовут, то я просто кивнул, поднялся и вышел, заставив хата таким образом расплатиться еще и за кофе. И без финального аккорда получилось неплохо. Паранойи у меня не было. Наоборот. Появился некий дар.
«Интересно, – думал я, бредя в гостиницу (я решил, что поужинаю уже с Антоном), – а я теперь вообще всех хатов вижу насквозь или только самых явных? Интересно… Так я скоро научусь чувствовать и понимать женщин». [98]
В гостинице я включил телевизор. Шли какие-то новости. Репортаж из парламента. Я всмотрелся в экран и вздрогнул. На трибуне стоял – другой настоящий хат и что-то говорил. Почти кричал. Слова источали кипучую итальянскую энергию, но что серое проступало сквозь нее. Я переключил канал. Детский. На экране надувались и перекатывались телепузики. Чем-то они показались мне подозрительными, хотя ничего явного я не ощутил. Я опять переключил канал. MTV. Последний клип Эминема. Вроде, все нормально. Я перешел на Евроспорт. Волейбол. Все ОК. Я опять вернулся к новостям. Нет, определенно, этот итальянский политик, которого я видел первый раз в жизни, был хатом. Я перешел на CNN. Война в Ираке. Американские солдаты в Хаммере и на блок-постах – были нормальные люди. Но все равно какое-то хатское излучение от телевизора шло. Может, от самой войны?
Я выключил телевизор. Сердце билось как сумасшедшее. Я пощупал пульс. Каждый пятый удар сердце пропускало. Аритмия. Только бы дождаться Антона. Сколько там еще – час? А вдруг хат все-таки сдаст меня? Черт! Конечно, сдаст. Испугается и сдаст. А долго ли меня найти по описанию? Особенно если сделать засаду в аэропорту и на дорогах. Значит, надо встретиться с Антоном и уходить дворами. Пешком. Через пустыри. К утру доберемся до соседнего городка. А с другой стороны – а там что? Уж если нас будут искать, то будут искать везде. Какого черта я полез проверять этот свой дар? Зачем? Чего я добился? Рассекретил и себя и Антона… Заработал 100 евро? Боже, что я за идиот?!!!
Когда я спускался по лестнице в лобби я увидел, как открывается входная дверь и в гостиницу вплывает Антон. Вид у него был расслабленный и позитивный. Я решительно направился к нему.
– Привет, Антон, – сказал я, как будто мы расстались вчера. Привет, у нас – проблемы.
– Привет! У нас всегда проблемы. Расскажи лучше, как ты провел все эти годы?
– Рано ложился спать. Послушай…
– Это пошло тебе на пользу. Ты не постарел.
– Антон! Еще немного и мы окончательно перестанем стареть. Послушай все таки…
– Прямо здесь?
– Давай отойдем в сторону.
Мы отошли и встали у стены. Антон неодобрительно покачал головой глядя на свою дорожную сумку, расположившуюся в самом центре вестибюля. Выслушав меня, Антон неопределенно повел плечами.
– Мы не будем никуда бежать. Надоело изменять планы. Если итальянец сдаст нас – ему же хуже. Меня больше волнует твой неизвестно откуда взявшийся дар. Расскажи, как ты это чувствуешь?
– Я пока не до конца разобрался. Но сейчас мне кажется, что я чувствую не только людей. Хатской может оказаться картина. Или дизайн. Или запах. Или событие. Или кинофильм. Или бизнес. Или дрожание воздуха… Это такое свойство – я не знаю, как его назвать? «Хатство»? Оно – в мире. Оно пронизывает мир. По ощущениям – оно – серого цвета. Но это такой метафизический серый цвет. Пиджак у итальянского политика, например, был синим.
– Как. Ты. Это. Чувствуешь? Как?!
– Я не знаю. Просто чувствую. Как-то… Неуловимо. Непонятно. Неформализуемо. Как Кассандра предвидела события?
Антон помолчал, возвращаясь к своему привычному скептицизму
– Просто была умным человеком.
Я вспомнил, что он в свое время объяснял мне, кого следует считать умным человеком. Умный человек, с точки зрения Антона – это не человек, который говорит умные вещи. Чтоб говорить умные вещи надо просто быть образованным, креативным и не повторяться. И тем более, умный человек это не тот, кто совершает умные поступки. Для этого не надо вообще ничего, кроме интуиции. И даже не тот, кто умеет вслушиваться в слова других людей, хотя это максимальное приближение. Умный человек – это тот, кто знает, как будут развиваться события.
Я не был умным человеком в трактовке Антона, потому что как у нас будут развиваться события мне и в голову не приходило. Ни с того ни сего Антон вдруг сказал:
– Хватит сидеть на измене. Пошли в кабак!
– Кабак?
– Паб, ночной бар, whatever.
– В ночной бар? Пить? Тусоваться? Я не ужинал… Да и…
Я подумал, что, похоже концессия «Одиночество-12» восстанавливается. Вместо того, чтобы заняться делом или сбежать куда-нибудь к чертовой матери, мы собираемся пойти и нажраться.
– Там чего-нибудь перекусишь. Я думаю, пришла пора оторваться. Поговорить мы всегда успеем.
– Оторваться?
– Да. По по полной. Идем в «Непорочную Джульету». Если верить Lonely Plannet – это самое шумное место в городе.