Алина, отчаявшись дождаться Леху, – она трижды порывалась позвонить, но всякий раз откладывала, потому что неприлично дергать занятого человека, – листала альбомы.
Таська, свернувшись на Алинином колене, тихонько мурлыкала, жалуясь на равнодушие одной хозяйки и полное преображение другой. Мама, которая вдруг осознала, что отъезд в Японию не просто близок, а ужасающе близок, запаниковала.
А паникующей маме не следовало попадаться под руку.
Вероника Сергеевна металась по квартире, пытаясь определить, что именно следует с собой взять обязательно, чего не брать, а что взять хотелось бы, но вряд ли выйдет. И вереница сумок готова была поглотить сто и одну совершенно необходимую вещь, или сто две, если понадобится…
В общем, маме мешать не следовало.
И Алина листала альбом.
Прохладный глянец. Яркие тона. Картины, которые надо бы увидеть в оригинале… Когда все закончится, Алина отправится в Европу. Купит себе мыльницу, панамку, белые кеды, бесформенные шорты и десяток путеводителей для полного счастья.
Сумка неограниченного объема уже имелась.
И каталоги.
Что она ищет? Алина не могла бы ответить. Просто ищет.
Смотрит.
Напудренные лица с высокими лбами. Кукольные ротики и высокие лбы. Пена париков и роскошь нарядов… люди ушедших эпох. Зарисовки чужой жизни.
Она едва не пролистнула этот портрет, как пролистывала прочие. Но взгляд поймал женщину в темно-зеленом наряде. Она была некрасива, но привлекательна. И Алина зацепилась за эту странность, хотя видела картину и прежде.
Странный ракурс. Нос кажется по-утиному вздернутым. Губы капризно пухлы. Остренький подбородок и волглые коровьи глаза.
Алина пробежалась по строкам.
Жанна-Антуанетта Пуассон. Маркиза де Помпадур.
Автор неизвестен. Предположительно, кто-то из учеников Буше, обязанного некрасивой красавице своим положением. Но заинтересовала Алину не сама маркиза Помпадур, а золотая брошь-бабочка.
Точь-в-точь такая же, как та, которую Леха Алине подарил.
Совпадение. Или копия.
Настоящей бы храниться в музее под пуленепробиваемым стеклом, которое защищает и от любопытных взглядов, и от жадных рук, и от самого течения времени. Или же – украшение не столь впечатляет, как прочие, – в запасниках музея…
Алина отложила каталог и почесала Таську за ухом.
– Это сущая ерунда…
Кошка перевернулась на спину и обхватила мягкими лапами Алинин палец. По ее кошачьему мнению, чесать следовало живот, и желательно, не отвлекаясь на всякие пустяки вроде маркиз, бабочек и странных совпадений.
– Нет, дорогая, чуть позже…
Теперь Алина знала направление поиска, и охотничий азарт подхлестывал.
Сайт. Каталог.
Снова сайт. Цепочка перекрестных ссылок. И подзабытые несколько страницы. Искусствовед она, конечно, не самый хороший, но с элементарным-то делом справится.
Конечно! Алина встречалась с бабочкой прежде. Шесть лет назад, когда составляла каталог частной коллекции. Ей еще заплатили вполовину меньше обещанного, что было очень и очень обидно.
Брошь золотая в виде бабочки с инкрустацией полудрагоценными камнями. Изготовлена в первой половине XVIII века. Автор неизвестен. Судьба запутана: насколько Алине удалось понять, не представляющее особой исторической ценности украшение кочевало из одной частной коллекции в другую, пока не осело в той самой, принадлежавшей господину Игнатенко.
– А как она к Лехе попала? – спросила Алина Таську, чувствуя, как душу наполняют некоторые сомнения. – Интересно, если я его напрямую спрошу, то соврет?
Таська зевнула.
Ей было глубоко все равно.
После той встречи с девицей д’Этоль король пребывал в смятенных чувствах, отчасти потому, что сама встреча не стоила воспоминаний и уж тем паче этих самых чувств. Она была обыкновенна, напрочь лишена и тени интриги, однако же король не в силах был выбросить из головы женщину со странными глазами.
Она, будучи наедине с королем, думала вовсе не о Его Величестве.
Это было оскорбительно.
Странно.
И будоражило.
Король подумывал о том, чтобы пригласить ее снова, но почему-то всячески откладывал эту идею, находя себе иные занятия. Впрочем, они были столь же пусты, как и вся нынешняя его жизнь. И оттого, когда его уединение было нарушено, король не разозлился, скорее уж понадеялся, что этот вечер хоть в чем-то будет отличаться от прочих.
– Вас жаждет видеть дама, – слуга был явно подкуплен, но король простил ему этот недостаток. – Она утверждает, что явилась по срочному делу.
– Какая дама?
– Не могу знать, Ваше Величество. Ее лицо скрыто.
Король узнал ее сразу, но поразился тому, до чего изменилась эта женщина за то короткое время, которое прошло с их встречи. Она побледнела, похудела и сделалась какой-то… нервозной.
– Умоляю простить мою наглость, – Жанна рухнула на колени, и вид ее, беззащитный, несчастный, тронул сердце. – Но это – мой последний шанс увидеть вас… Мой муж…
Вздрогнули плечи. И дрожащие руки прижались к груди, которая вздымалась так, словно женщине не хватало воздуха.
– Он увозит меня… и я бы не посмела… он так ревнив… и теперь, наверное, убьет меня.
Она не лгала, или же ложь ее была столь искусна, что заслуживала высочайшей похвалы.
– И я готова смириться, но не могу исчезнуть, не увидев вас… умоляю о милосердии. Позвольте поцеловать вас, чтобы…
Когда король мог отказать в подобной просьбе? И этот поцелуй, одновременно и робкий, и страстный, преисполненный какой-то невыразимой горечи, вдруг все переменил. Жанна горела. И король горел вместе с ней, ничуть не боясь сгореть дотла.
– Вам не стоит опасаться мужа, – скажет он позже, понимая, что никогда и ни за что не расстанется с этой маленькой странной женщиной. – Я отошлю его.
– Он не уедет, – печальная улыбка и глаза странного цвета – сколь король ни глядел в них, он не способен был понять, серые они или же синие, или, напротив, отливают малахитовой зеленью.
– А если и уедет, – голос ее очаровывает, – то что будет со мной?
Решение было принято мгновенно. Оно казалось естественным, как само дыхание, и не ясно лишь, почему король и раньше не видел, сколько всего сокрыто в этой женщине.
На следующий день двор узнал о том, что Жанне-Антуанетте д’Этоль пожалован титул маркизы де Помпадур, а также куда более ценное звание фаворитки Его Величества.