Среди взглядов не было ни одного недоброго. Хотя обычно…
– Денис Борисович… – послышался голос Иры Балуевой, старшей соседей Третьяковых. Денис про неё и знать-то долго ничего не знал, думал, что там из детей только Никитка. Ира была тихой, очень аккуратной и никогда не глядевшей в глаза учителям девочкой.
– Звонок был, Денис Борисович ушёл, – напомнил Денис, поворачиваясь к классу. Там постепенно начали собираться, но по-прежнему тихо – и глядели на Дениса. Кто-то всунулся в дверь из коридора, кукарекнул. Озадаченно покрутил головой и исчез – на него не поглядели.
– Ой, то есть Денис… – Балуева встала. – А почему вы… ты… не рассказали про подвиг витязя Третьякова?
– Про какой? – спокойно ответил вопросом Денис. Вместо Иры подал голос Саня Тимашенко, сын рудничного фельдшера – того, которому в своё время досталось от Денисовой мамы:
– Когда он заставил сдаться Совет Ангельского Братства! Мы читали в учебнике и думали, что ты расскажешь… Там даже сноска есть, целых полстраницы в рубрике «Это интересно»!
– Обычный эпизод, – буркнул Денис. – Таких героев было много… тут важно общее течение событий запомнить… и причины-следствия…
– Он тебе кто? – спросил Саня прямо. – Дед?
Денис некрасиво присел на край стола. Помолчал секунду. Кивнул:
– Дед.
Класс взорвался:
– Я говорил!
– И я!
– А ты не верил!
– Да ну!
– А ты нёс – «однофамииииилееец»!
– А он жив сейчас?!
– Да жив, учебники новые совсем, а дата смерти не указана!
Можно любить или не любить Империю, имперцев, нового учителя истории – своего ровесника и где-то даже классового врага. Но… прийти в банду с пустым портфелем… и… В общем, подвиг – он всегда подвиг.
– Мой отец с этим портфелем на работу ездит, – усмехнулся Денис. В классе стало тихо, половина ртов пооткрывалась, глаза почти у всех стали глуповато самоуглублёнными – штабс-капитана Третьякова со старомодным портфелем видели все, но что это вот тот самый портфель… ещё предстояло осознать и пережить. Чудеса продолжались.
– А почему тогда твой отец и ты не «витязи»? – спросил кто-то. Денис смутился, пожал плечами, а потом честно ответил:
– Дед не отдал отца учиться. Пожалел мальчишку. Его самого знаете, как готовили? Жуть… И били, и пытали, и голодом морили, и вообще… Ну и он решил – незачем сына так же… Он-то сам был сирота, какой там выбор?
– А ты не жалеешь, что не стал «витязем»? – спросил кто-то ещё. Денис не медлил, и ответ был искренним:
– Когда маленький был, жалел. Очень. Сейчас – не жалею. В жизни важно быть на своём месте, а не чужое занимать. Я вот сейчас на своём, и я это знаю.
– А разве главное – не занять место повыше? – неожиданно спросил Ромка Пинаев, младший сын начальника службы безопасности компании «Энергия». Ромка был очень похож на своего старшего братца Юрку, но всё-таки по возрасту ещё не успел сознательно оподлиться – во всяком случае, в его вопросах и взглядах Денис часто читал искренний, хотя и испытующий интерес. Вот и сейчас – Ромка спрашивал как-то напряжённо, даже вперёд подался – словно хотел понять что-то очень важное для себя. – Как же карьера? Или это, по вашим понятиям, плохо?
– А что такое карьера? – вопросом ответил Денис. Класс снова притих, переводя взгляд с одноклассника (Ромка встал даже) на учителя и обратно. – Разве это просто стремление занять «место повыше»? – Ромка пожал плечами. – Ну тогда ответь: кто работает лучше – тот, кто любит свою работу или тот, кто её не любит?
– Кто любит, конечно. – Ромка снова пожал плечами и улыбнулся: мол, глупый вопрос.
– Ну вот тогда себе представь: человек думает о карьере. То есть о том, как влезть на место повыше. А работу свою он не любит. Влезть-то он, возможно, и влезет. Не служебными заслугами, конечно, откуда они, раз ему его же работа противна – а так, там взятку сунет, там наушничать станет… Разбогатеет, как это… приобретёт положение в обществе, будут ему завидовать… А дело, которым он станет руководить? Оно как? А люди, его подчинённые? Им как быть?
– Карьеру делают для себя, – возразил Ромка. – Он-то будет доволен. И чего ещё?
– И он не будет доволен, – убеждённо возразил Денис. – Ему будет не нравиться минимум треть собственной жизни. Ещё треть жизни он проспит, как положено. И выходит, что он проживёт только треть отпущенного. Да и то постоянно в страхе – как бы меня тоже не подсидели, как бы меня не подставили, как бы не открылось, что я в своём деле бездарь. Получается, что такой человек и не живёт. А спит и боится. Боится и спит. И во сне тоже боится. Так что – вся жизнь у такого впустую. Была – и нет.
Класс по-прежнему молчал, но в этом молчании слышалось искреннее потрясение, даже испуг. Ромка медленно сел, не сводя глаз с Дениса. А тот продолжал:
– А карьеру делать надо. Только сперва – с самого-самого-самого начала! – надо выбрать дело, которое тебе по душе. И заниматься им. Честно заниматься. И перед собой честно. И перед людьми.
– «По душе», – повторил Ромка и уткнулся взглядом в парту. – А если это дело, которое «по душе», для тебя недоступно? Или займёшься им и будешь нищенствовать на жалованье в копейки?
– А вот это, Ром, уже другой вопрос. – Денис отошёл от стола к окну. – Это не вопрос личной карьеры, а вопрос больших справедливости и несправедливости. Государственных. Надо сделать так, чтобы каждый мог выбирать дело по сердцу. И чтобы возможность им заняться зависела только от способностей человека. А ещё – чтобы работа не оплачивалась копейками. Никакая. Это и есть одни из главных задач государства.
– Даже работа дворника? – насмешливо спросил чей-то девчоночий голос. Денис улыбнулся, даже не пытаясь определить говорившего.
– А ты пробовала вымести от листьев хотя бы аллею перед школой? Попробуй, тогда поговорим про дворников… Ёлочки зелёные, да идите же на перемену, от неё и так половина осталась!!!
…Ромка догнал Дениса сразу в коридоре, у выхода на улицу – Третьяков-младший торопился домой, там было важное дело. Но Ромка разве что не цеплялся за рукав, глаза у него блестели как-то странно, и Денис остановился.
– Денис, погоди, – несмотря на это, попросил Ромка, словно боялся, что Денис всё-таки уйдёт. – Ты только никому не говори, что я тебе сейчас скажу.
– Никому не скажу, – пообещал Денис. Ромка закусил губу и кивнул на галстук:
– А с галстуком поклянись.
– А если ты мне скажешь, что собираешься школу поджечь? – прищурился Денис. Ромка вздохнул, махнул рукой:
– Ладно… Ты сам решишь, говорить кому или нет… – Он огляделся и снова взял старшего мальчишку за рукав. Вдохнул. Выдохнул. Переступил с ноги на ногу. И выпалил отчаянно, словно в рукопашную бросаясь: – Я хочу стать космонавтом!