И действительно — деревянная дверь, запертая на обычную задвижку. Помощник Василия встал сбоку и картинно вскинул автомат.
Василий отодвинул щеколду и решительно распахнул дверь.
Крикнул: «Выходи по одному!»
В проеме двери одновременно показались два крохотных человечка. Они испуганно щурили на свет свои и без того узкие глаза.
Грязные, рваные куртки размеров на десять больше, чем надо. Широкие, грязные штаны они робко поддерживали руками. Ремней не было, более того, штаны не были застегнуты — то, на что их можно было застегнуть, пуговицы или «молнии», то ли вырвано, то ли отрезано.
Огромные грязные ботинки без шнурков.
Разглядывали и снимали мы их секунд пять. А потом Василий одной подсечкой сбил обоих на землю, схватил каждого за шиворот и поволок.
Заглянул в темный проем двери, Муха с включенным накамерником сунулся за мной. Это был не сортир. На земляном полу какие-то тряпки, в углу ведро. Все. Обычный, только очень маленький сарай. Я бы даже сказал, чулан.
Василий тем временем тащил человечков. Они были похожи на маленьких испуганных зверьков. Сзади шествовал помощник, торжественно неся у бедра автомат.
Потом мы сделали с ними интервью. Выглядело это довольно странно и страшно — они стояли у стенки, ноги на ширине плеч, руки за спиной. Поэтому штаны съехали до колен.
Их колотило от страха, лица были не желтыми — белыми. Они заикались и еле-еле говорили по-русски. Испуганно жались к стене, испуганно косились на «подтянутых».
Смысл их показаний сводился вот к чему: никакие они не наемники, в Грозном жили и работали. Где работали? В китайском ресторане.
Я повернулся к старшему «подтянутому»:
— В Грозном был китайский ресторан?
— Никогда.
Я тоже ничего не слышал о китайском ресторане в Грозном. Хотя это еще ничего не доказывает.
На вопрос о документах (загранпаспорта, вы же как-то въехали в Россию?) — невразумительное бормотание: потеряли, украли.
А потом признались, что не совсем китайцы.
Сказали, что они уйгуры. Тут даже бесстрастные «подтянутые» оживились. Уйгуры — народность в Китае, исповедуют ислам.
А потом их увели.
На обратном пути делились впечатлениями. Ханкалинский «концлагерь», прямо скажем, не впечатлил. Ни зловещих бараков, переполненных сотнями изможденных узников, ни рвов с трупами, даже забрызганных кровью стен нет. Вот и верь после этого слухам.
На следующий день меня пригласили на генеральское совещание. Не удивляйтесь, меня и раньше иногда приглашали (карт-бланш все-таки, наверху вопрос порешали), только без камеры, и ничего интересного при мне там не происходило. В основном обсуждалось, как войска в предстоящую посевную будут мирным чеченцам помогать. Это тогда модная тема была. Тоска зеленая, поэтому я и не рассказывал.
А теперь есть что рассказать.
Вначале опять было скучно. Обсуждали налаживание производства соевого молока, а также соевых конфет, сыра, масла, колбасы, мяса, икры, рыбы (тоже модная тема). Не обсуждали только производство соевого портвейна.
Мой вчерашний знакомец, старший «подтянутый», тоже присутствовал. Поздоровались сухо, руки пожали.
А потом они про меня как-то забыли (примелькался?), и разговор плавно перешел на тему наемников, скрывающихся в Грозном.
В частности, генерала (фамилию называть не буду) очень интересовало задержание двух китайцев. Он хотел знать, сколько еще «косоглазых» скрывается.
Вопрос был адресован «подтянутому», тот что-то мямлил невразумительное. Генерал сердился.
В общем, я стал невольным свидетелем следующего диалога, привожу по памяти, но близко к тексту:
Генерал: «Тут политическая составляющая, мы должны точно знать: это единичный случай, или участие граждан Китайской Народной Республики в незаконных вооруженных формированиях приобрело массовый характер?»
Выжидательно смотрит на «подтянутого». Тот краснеет.
«Подтянутый»: «Не могу знать, товарищ генерал».
Генерал: «Как не могу знать? Вы же задержали двоих?»
«Подтянутый»: «Так точно, товарищ генерал».
Генерал: «Ну, так допросите, е.в.м.».
«Подтянутый»: «Их, товарищ генерал, нельзя допросить».
Генерал: «Как так?»
«Подтянутый»: «Они, товарищ генерал, говорить не могут».
Генерал: «Не понял, е.в.м.».
«Подтянутый»: «Накладка вышла, товарищ генерал… у одного челюсть сломана».
Генерал: «А второй?»
«Подтянутый»: «А второй, товарищ генерал… умер сегодня ночью».
Вот так. Не впечатлил, значит, ханкалинский «концлагерь»?
Несчастные маленькие человечки, наемники вы или нет, за каким хреном вас принесло в этот проклятый Грозный?
А за несколько дней до описанных событий у нас появились странные соседи.
Тут надо кое-что пояснить. Ханкала — своеобразный город, со своими, строго определенными районами и микрорайонами.
Каждая часть, каждое подразделение имеет территорию. Она не огорожена, но подчиняется строгому внутреннему распорядку. В каждом районе / микрорайоне / части свои сортиры, свои часовые, своя баня, своя столовка, свой центр (штаб, офицерские палатки-кунги).
А у Ханкалы как города тоже есть центр — штаб Объединенной группировки, пресс-центр, кунги высшего командования.
И, как у всякого города, есть понты — районы престижные и спальные.
Хотя «спальные» — это я условно говорю. Там особо не поспишь. Они по периметру расположены, на окраинах. Стреляют каждую ночь. То чеченцы балуются, то наши беспокоящий огонь ведут, на всякий случай.
Будет серьезное нападение — именно они первый удар примут.
А самой дырой считаются районы, расположенные ближе к горам: есть недалеко от Ханкалы горки небольшие, оттуда даже снайперский огонь ведут.
Мы крутые были, почти в центре жили, как на Кутузовском, по московским меркам.
«Рублевки», правда, под Ханкалой не было, слишком агрессивные дачники вокруг.
Но это так, извините, лирическое отступление.
Так вот, жили мы почти в центре. А рядом с нами пространство было, пустое, никем не занятое. Мы головы ломали — как это так? Такое место «под застройку», и не занято?
Часто вечерами эту тему обсуждали. Ясно было, что держат полянку для кого-то. Только мы никак не могли понять — для кого? Вроде полный комплект в Ханкале.
И вот как-то смотрим, солдатиков пригнали. И стали они строить ДОМА. Такого еще не было — не кунги даже, а именно дома, с фундаментом, деревянные, вагонкой обшивали.