Ася налила в чашки крепкий чай, выставила на стол каменные пряники и сказала:
– Знаешь, все-таки мы родственницы, я прихожусь тебе двоюродной теткой, давай перейдем на «ты».
И, не дожидаясь согласия, продолжила:
– Знаешь что-нибудь о нас?
Я отрицательно помотала головой:
– Нет, только то, что Стюра семь раз выходила замуж. Когда-то она приезжала в Москву, но я была маленькой и плохо помню.
– Восемь, – вздохнула Ася.
– Что восемь?
– Мама восемь раз расписывалась, над ней просто какое-то проклятье висело, – пояснила художница.
Я не верю во всяческие порчи и «венчики безбрачия», но бедную Анастасию будто и впрямь кто-то сглазил. Рослая, красивая, обладательница роскошных волос и крепкого здоровья, Стюра пользовалась успехом у мужчин. К тому же у нее была замечательная профессия – портниха. Словом, ни в какие годы она не голодала. Господь наградил бабушкину сестру редким, просто счастливым характером. Она не унывала и все жизненные невзгоды переносила с улыбкой и смехом. Вот только личное счастье никак не хотело складываться.
Анастасия была младше Афанасии всего на два года, но старшая сестра считала своим долгом опекать Стюру. Замуж они выскочили почти одновременно – в 1916 году, еще до революции. Мой дедушка был тогда красавцем студентом, а Стюрин избранник имел хорошо оплачиваемую профессию – машиниста паровоза. Сестры разлетелись по разным городам. Фася уехала в Москву, где, благополучно пережив все войны и революцию с одним мужем, скончалась у меня на руках. Стюра отправилась в Бологое.
Вдовой она стала через полгода после свадьбы. Молодой муж, разгоряченный пышущей жаром топкой паровоза, выскочил теплым июльским днем на станцию попить водички. Невесть откуда налетела темная туча, пошел ледяной дождь и град размером с куриное яйцо. Машинист подхватил воспаление легких, антибиотиков в те времена не знали. Словом, через неделю, закутанная во все черное Стюра, рыдая, бросилась бабушке на шею.
Горевала она недолго. У дедушки в ту пору гостил близкий друг – блестящий офицер. В январе 1917 года сыграли вторую свадьбу. Молодые уехали в Киев. Потом началась Гражданская война, разруха, голод. Встретиться сестры смогли только в 1922 году. У Стюры уже был другой супруг. Офицер погиб от перитонита: врачи плохо сделали вполне обычную операцию по удалению аппендицита…
Стоит ли упоминать о том, что ее третий и четвертый мужья тоже вскоре скончались?
То ли оттого, что семейная жизнь шла урывками, то ли по женской части наблюдались неполадки, но Стюра ни разу не забеременела. В 1939 году, обнаружив полное отсутствие дамских неприятностей, она решила, что у нее начался климакс. Да и возраст был подходящим – катил сорок девятый год. Но гинеколог огорошил Стюру сообщением о ее беременности. В ужасе Анастасия кинулась к старшей сестре с вечным вопросом:
– Что делать?
– Рожать, – ответила Афанасия. – Господь тебе счастье послал.
– Боюсь, – засомневалась Стюра.
– Зря, – отрезала бабушка.
Так в октябре 1939 года на свет появилась девочка, названная в честь любимой сестры Афанасией. Рождение дочери не угомонило Стюру, и брачный марафон продолжался.
Последний – восьмой – раз она расписалась в 1960-м. Ей вот-вот должно было стукнуть семьдесят. Предполагаемого супруга, приятного полковника в отставке, отговаривали от необдуманного шага все знакомые. Но мужчина не поддался и прожил с любимой женой двенадцать лет, до самой смерти Афанасии.
Сестры нежно любили друг друга, но с начала шестидесятых перестали встречаться. Возраст все же давал себя знать. Судьба забросила неугомонную Анастасию в Вермь, и огромное расстояние между Москвой и сибирским городом стало непреодолимым препятствием для общения.
Наверное, семейная неустроенность передается по наследству, потому что Асенька почти повторила материнскую судьбу. Ограничилась, правда, только четырьмя замужествами. Дочку родила тоже не в молодые годы, в 69-м, на пороге тридцатилетия.
Девочка росла странная: тихая-претихая, лишнего слова не проронит. Все детство Иветта просидела над книжками и тетрадками, училась отлично. Но в классе ее сторонились. Неприветливая, хмурая, она предпочитала обретаться на последней парте, загораживая руками от одноклассников правильно решенные контрольные работы. В школе ее сначала прозвали Злюка, потом «З» потерялось, и кличка Люка прилипла к девочке намертво.
В пятом классе, обеспокоенная столь странным поведением ребенка, мать отвела девочку к педиатру. Тот, замороченный вызовами к настоящим больным – с насморком и температурой, только отмахнулся. Молчит целый день и ни с кем не дружит – эка невидаль. Подрастет – все наладится.
– Купите дочери домашнее животное, – посоветовал эскулап.
Ася прислушалась к совету и принесла хорошенького волнистого попугайчика. Птичка весело щебетала в клетке, и Афанасия за две недели чрезвычайно привязалась к ласковому неразлучнику. Но через четырнадцать дней случилось несчастье.
Придя с работы, Ася нашла на полу клеточки бездыханное тельце. Она похоронила Гошу во дворе и даже всплакнула. Иветта же совсем не расстроилась.
Погоревав немного, мать купила хомяка. Прожорливый зверек носился по своему загончику, уморительно пряча особо лакомые куски пищи…
Но через неделю веселый обжора скончался. Ничего не понимающая Ася завела морскую свинку, но и ту постигла печальная участь…
Испугавшись неведомой заразы, от которой в квартире мрет все живое, Афанасия оттащила трупик грызуна в ветлабораторию. Заключение эксперта оказалось ошеломляющим – свинку задушили, просто сломали ей хрупкую шейку.
Часа два Аса провела во дворе лечебницы, глядя, как другие дети, нежно прижимая к груди заболевших любимцев, тихо сидят в очереди.
Дома она устроила Люке допрос с пристрастием, но дочь совершенно не запиралась:
– Они мешали мне…
– Чем, – чуть не плача, спрашивала мать, – чем тебе не угодили маленькие невинные создания?
– Мешали, – упорно отвечала Люка, но в конце концов добавила: – Все время шевелились…