— Не, Игорек сказал — его только втемную…
Из последующих разговоров Каменцев почерпнул массу полезной, хотя и малоутешительной информации. Оказывается, он попал в рабство к некому Игорю Егорову, лидеру крупной московской группировки, и путь из рабства вел лишь на тот свет, поскольку с обещанием свободы после погашения долгов гангстеры вероломно лукавили.
Однако ему, Каменцеву, представлялась великолепная возможность напакостить навязанным ему подельникам, ибо, как явствовало из бандитских вчерашних бесед, молодчики решили позаимствовать из тонны пластида, похищаемой с военного склада, двадцать килограммов для продажи "налево", своим провинциальным дружкам, должным встретить колонну в условленном месте на подъезде к Москве.
За совершение подобного преступления по линии мафиозной службы, вероятно, полагалось весьма болезненное взыскание, чье воплощение в жизнь Каменцев посчитал делом чести. Пусть гадюка, содрогаясь от безысходного отвращения, но вцепится‑таки в свой хвост!
Долгоиграющая кассетка стоила дорогого!
Поплутав по кочкам и едва не угодив в какое‑то зловещее болото, Каменцев вернулся в барак.
Бандитов в отсеке не было. Вчерашний солдатик–водонос мел ступени крыльца растерзанной ивовой метлой, а под окном барака майор, встретивший их на аэродроме, оправдывался перед и каким‑то потасканным подполковником:
— "Деды" пьяные, да! Но я же сделал все, что мог! Водку у них вчера отобрал, убрал в сейф канцелярии… Так ведь сообразительные, черти! Растрясли сейф, бутылки, конечно, вдребезги, они тут же тазик подставили…
— На губу козлов!
— А кому служить?..
— Вот… твою мать! Армия, называется! В казарме — как в вытрезвителе! Даже хуже, там мне, помню, хоть… Э–э… Много документов водяра разъела?
— Да ничего особенного, высушим…
— Вот же хари наглые, а?!
— Так точно!
— А ты, майор, случаем, из того тазика не хлебал? Прет, как из моего аппарата после выгона…
— Так ведь со вчерашнего, товарищ подполковник…
— Э–эх! Ребята московские где?
— На складах… Я с ними Евсеева отправил.
— Смотри! Чтоб комар носа!..
Удаляющиеся шаги.
"Сегодня день историй с сейфами… — усмехнулся тихонько Каменцев. — И с комарами…"
Он улегся на койку, подложив ладони под затылок, и погрузился в дальнейшие размышления о своем вызволении из цепких криминальных пут.
Призрачный план, возникший еще в Москве, когда он попросил качка позвонить по телефону главарю Егорову, постепенно обрастал плотью реальных будущих маневров, сопряженных, правда, со столь безоглядной отвагой, что от осознания ее безмерности по всему телу пробегали пугливые мурашки…
Впрочем, план вступал в свою силу исключительно по возвращении в Москву. А на пути к ней чего только могло не случиться…
Однако — ничего не случилось.
Была дорога — серая, однообразная, тянувшаяся через нищие провинциальные просторы глубинки, мимо пригорков осенних пашен, облысевших лесов, скособоченных деревень.
Колонну несколько раз тормозила военная автоинспекция, и Каменцев, предъявляя врученные ему документы, каждый раз убеждался в их несомненной надежности: ему козыряли, задавали формальные вопросы, и он снова садился в кабину грузовика, мчавшегося на запад.
Перед подъездом к Москве одна из машин съехала с трассы, скрывшись в островке скученных сосен, и, узрев между древесных стволов бок красной "Нивы", Каменцев понял, что именно здесь перегружаются искомые двадцать килограммов взрывчатки.
Не задавая никаких вопросов водиле, олицетворяя собой полнейшую отрешенность от происходящего, он думал, что, наверное, взял бы на себя грех доноса, сообщив о хищении боеприпасов ментам.
Ведь унесет эта взрывчатка не одну жизнь… А криминальная мразь на том славно пожирует. Но с другой стороны, чьи жизни обрываются при помощи этой взрывчатки? Той же самой мрази… Во внутренних взаиморасчетах, так сказать. Тогда донос глуп. Пускай разносят друг друга на клочки. И чем чаще, тем лучше.
В Москве его поселили в двухкомнатной квартире под присмотром одного из подельничков.
Долгая дорога из Сибири и совместное участие в общем рискованном деле на отношение уголовника к Каменцеву ничуть не повлияли: держался он по–прежнему надменно и в общении обходился брезгливыми короткими фразами, касающимися лишь ответов на вопросы по существу совместного пребывания в помещении.
Испросив разрешения у главаря Игоря, Каменцев в компании все тех же качков был отвезен к своему якобы перспективному кредитору — подруге матери Зинаиде Михайловне.
— Не выйдешь через полчаса — тебя вяжут наши мусора, — предупредил его бандит–надсмотрщик, занявший наблюдательную позицию на лестничной площадке. Из нагрудного кармана его куртки торчала антенна компактной рации. В руке наблюдатель держал газетку, должную, по его соображениям, придать ему вид мирного обывателя, ожидающего то ли замешкавшуюся в сборах супругу, то ли отлучившегося с ключами от двери домочадца.
— Через час, — поправил его Каменцев. — Но каждые полчаса можешь мне звонить, проверять. Давай запишу номер телефона…
— Идет.
С Зинаидой Михайловной Каменцев виделся всего пару раз, когда она навещала его мать в дни тех или иных семейных торжеств. Естественно, ни о каких перипетиях жизни Сергея за последние пять лет, прошедших после смерти ее подруги, она не знала.
Сын старушки, по слухам, являлся генерал–майором Службы внешней разведки.
Она приняла Каменцева тепло и обрадованно, напоила чаем с домашним вареньем, простодушно приняла на веру причину его визита, вызванного якобы стремлением навестить близкого покойной матери человека, и состоявшийся разговор ни о чем, как и предполагалось, в итоге коснулся личности секретного военачальника…
— Вовочке в прошлом месяце присвоили звание генерал–лейтенанта! — с восторгом поведала старуха.
— Да неужто?! — притворно изумился Каменцев, с ответным восторгом уясняя, что вот и нащупан мотив для дальнейших действий. — В таком случае… Я же с вашим сыном встречался… Помните, вы же с ним к нам приходили? Ох, как давно это было! Прекрасный человек, искренне рад за него, хотелось бы поздравить… У вас есть конверт? И лист бумаги? Даже не знаю, почему это делаю, но он, думаю, воспримет правильно, ведь от сердца же…
— Да, конечно, Сереженька! Но вы можете ему позвонить…
— Зачем? Большой начальник, забот невпроворот, а тут еще я со всякими комплиментами… Нет уж, лучше на бумаге. Как выдастся время — прочтет. Кстати, как жаль, что все мы отвыкли от эпистолярного жанра. Ведь письмо — не звук праздного слова..,
— Он как раз сегодня заедет…
— Правда? Замечательно! Непременно передайте! И Каменцев начертал послание, в котором напутствовал шпиона с лампасами как можно успешнее развивать свою деятельность, строго и уголовно наказуемую за пределами собственного государства.