Расставание прошло вежливо, но прохладно. Стоя на улице за пределами банковского здания в ожидании такси, Шпеер не заметил парня с телескопической насадкой на объективе фотоаппарата, сделавшего несколько снимков его персоны. Человек из службы ДЕА получил приказ фотографировать всех входивших в офис Салазара и выходивших из него. В конце дня он отсылал снимки посредством федеральной курьерской службы в Майами.
Шпеер вернулся в отель и позвонил в адвокатскую фирму в нижней части города. Он уже имел с этой фирмой дела, связанные с Коста-Рикой, и теперь хотел дать ее сотрудникам необходимые инструкции, с тем чтобы избавились от всех ценных бумаг и приобретений Моралеса в Америке. Его клиенты, объяснил он, не являющиеся американцами и жителями Соединенных Штатов, решили выйти из долларовой зоны, поэтому весь портфель необходимо обратить в наличные, каковые затем следует перевести в «Дрезденер банк» в Германии. Стороны договорились об оплате и сразу же приступили к подготовке всех необходимых документов. Шпеер сказал юристам, что пробудет в Штатах только один день. Он понимает, что некоторые инвестиции, особенно вложенные в недвижимость, потребуют для реализации известного времени, но избавиться от акций и облигаций не так уж сложно, поэтому ему хотелось бы увидеть наличные еще до вылета в Германию.
Потом он позвонил в мюнхенский офис «Дрезденер банк» и сообщил тамошним служащим о своих предполагаемых действиях. В частности сказал, что группа инвесторов хочет выйти из долларовой зоны — это немцы могли понять, как никто, — по причине чего он посетит банк и обсудит с его менеджерами инвестиционные перспективы в Европе. На это ему сказали, что руководство банка с удовольствием примет доктора Шпеера в любое время.
Сотрудники правоохранительных органов провели около часа в номере Суини, задавая ему различные каверзные вопросы, но он всячески отрицал свою причастность к каким-либо противозаконным действиям. Более того, он сам перешел в наступление, поставив под сомнение правомочность присутствия в его номере агента ДЕА. Он адвокат, напомнил Суини полицейским, а стало быть, все его коммуникации с клиентами священны и находятся под охраной закона. А если министерство юстиции получило некую порочащую его информацию незаконным путем, адвокатская контора Суини будет разбираться с представителями этого министерства в федеральном суде.
Впрочем, он признал, что фирма «Салазар и К°» является его клиентом, но категорически отказался обсуждать ее дела. Сказал только, что это уважаемая банкирская контора, имеющая государственную лицензию. Когда же Арчер спросил его о цели визита в Англию, Суини ответил, что Том Клейтон также является его клиентом и он приехал, чтобы дать ему совет по важному делу. При этом Суини отказался говорить как о сути своих советов, так и самого дела, сославшись на конфиденциальность отношений «адвокат-клиент».
На что Арчер заявил, что не кто иной, как сам Том Клейтон, обратился в полицию за помощью, мотивируя это угрозами со стороны Суини. Адвокат, однако, лишь выразил сожаление по поводу непроходимой глупости своего клиента. Обсуждавшееся ими дело исключительно финансового свойства и никоим образом не может быть связано с насилием и угрозами, каковые ему пытаются незаконно вменить в вину.
Харпер заметил, что женевские деньги, которыми оперирует фирма Суини, заработаны на продаже наркотиков. Адвокат в ответ заявил, что в дела клиентов нос не сует, а лишь осуществляет переводы средств с их счетов и по их указанию.
Когда к разговору пригласили присоединиться Клейтона, он повторил историю, которую уже рассказывал старшему инспектору Арчеру. Потом вынул из портфеля находившийся при нем проект мирового соглашения и сказал, что все его пункты были обговорены и они с Суини уже готовились подписать документ, как вдруг в номере раздался звонок. Поговорив по телефону, адвокат неожиданно изменил свое решение и отказался подписывать соглашение.
— Кто вам звонил? — осведомился Харпер.
— Клиент! И это все, что я могу вам сказать. Я также категорически возражаю против того, что якобы собирался подписать данную бумагу. — Он ткнул пальцем в соглашение, составленное Стюартом Хадсоном.
— Как долго вы намереваетесь оставаться в Лондоне, мистер Суини? — спросил Арчер, твердо зная, что адвокат солгал по крайней мере по одному пункту, каковое убеждение почерпнул из подслушанного разговора Клейтона с Суини.
— Поскольку совершенно очевидно, что мой совет должного впечатления на клиента не произвел, — сказал адвокат, со значением посмотрев на Тома, прежде чем перевести взгляд на полицейских, — я собираюсь вылететь в Нью-Йорк сегодня же вечером.
— Боюсь, мистер Суини, это невозможно.
— Хотите сказать, что я нахожусь под арестом?
— Вы можете остаться добровольно, дабы оказать нам помощь в расследовании. Но если откажетесь, я, пожалуй, действительно арестую вас. Здесь и сейчас.
— И по какому обвинению, позвольте узнать?
— За создание препятствий в осуществлении правосудия. А также за угрозы в адрес мистера Клейтона.
— Я не делал ничего подобного.
— Обвинение выдвинуто, мистер Суини, и нам необходимо его расследовать. Ну так как: вы останетесь по своей воле или мне придется препроводить вас в Скотленд-Ярд?
— Что ж, я останусь еще на сутки. Но обязательно нанесу визит адвокату. И если завтра в это же время вы не предъявите мне более обоснованные обвинения, я сразу же уеду отсюда. Вот так.
— Благодарю вас, мистер Суини. Мы просто счастливы, что вы согласились провести в отеле еще одну ночь. Возможно, нам придется снова задать вам пару вопросов.
— Очень хорошо.
— И еще одно, мистер Суини. Быть может, вы во избежание какого-либо недоразумения вручите нам свой паспорт?
— Я так понимаю, что вы выдвигаете требование, а не просьбу?
— Давайте рассматривать это как часть нашего договора. Как своего рода обеспечение проявленного к вам доверия.
— Повторяю, завтра утром я первым делом пойду к адвокату. — Суини протянул инспектору паспорт.
— Это ваше право, — улыбнулся Арчер. — Кстати, если завтра вы увидите, что за вами следует человек, не пугайтесь. Это наш сотрудник.
* * *
Джулио Роблес продумал свою речь и линию поведения, прежде чем отправиться к десяти часам в муниципалитет. Он подозревал, что поначалу мэр откажется его принять. Что ж, в таком случае он останется в приемной и немного подождет. Рано или поздно Ромуальдес, изведя себя мыслями относительно цели его прихода, обязательно пригласит Джулио в свой кабинет. Наверняка мэр уже осознал последствия и масштабы своего предательства, а также тот факт, что вступать в конфронтацию с единственным человеком, который знает об этом, ему никак нельзя.
Однако подходя к муниципалитету, агент ДЕА увидел, как мэр вышел из здания и направился к своему автомобилю. Хотя водитель распахнул перед ним дверцу, мэр сам сел за руль, шофера же по неизвестной причине отпустил. Когда Ромуальдес тронул машину с места, Роблес поторопился вернуться к своей и последовал за ним. Агент очень надеялся, что мэр едет домой — объясниться с ним там было бы проще, чем в офисе, — но чиновник выехал на дорогу, которая вела за пределы Медельина, и покатил по ней. Довольно скоро Роблес понял, что Ромуальдес едет в сторону поместья Моралеса. Он не мог рисковать, продолжая двигаться в том же направлении, поэтому развернулся и поехал обратно в город.