* * *
Когда Астахов закончил свой рассказ, я спросил:
— Как он выглядел, этот Тарас Николаевич?
— Очень такая как бы колоритная фигура, знаете ли… Среднего роста, волосы светлые, в хвостик забранные… Одежда такая… Яркая, кричащая, просто как у попугая! И ведет себя просто, так сказать, как пациент психушки.
— Вот как? И в чем это выражается?
— Ох, ну он постоянно сыплет всякими там шуточками, на мой взгляд, весьма циничными и даже грубыми, так сказать… И так, словно он на сцене. А еще сказал… — Астахов покраснел, — что он окончил курсы дрессировщиков.
— Он циркач, что ли? — уточнил я.
— Ой, ну я не знаю… — поморщился Астахов. — Он вполне мог и выдумывать, я так понял, что он обладает неуемной фантазией. Насчет цирка… Мне, знаете ли, там было не смешно. Особенно, когда они заперли меня в темной комнате, лишив даже возможности нормально, так сказать, питаться… Мне даже воду туда не приносили!
— Игорь Кириллович, — не стал я вникать в подробности мучений Астахова, — а все же, ну, допустим, убили вы Скоробогатова, и они в этом уверены. А при чем тут деньги-то? Почему они их от вас требовали?
— Я так понял, что у этого ненормального… из цирка… были какие-то дела с Жорой. И Жора, может быть, даже как-то его, так сказать, и подставил в чем-то. Может быть, кинул… Я не знаю подробностей. И он хотел потребовать с него возвращения этих денег, а тут Жора погиб. И он все это решил перекинуть на меня.
— Угу, понятно. Скоробогатов должен циркачу, вы должны Скоробогатову. И циркач решил, что теперь вы должны ему, — в очередной раз проявил я свою догадливость.
— Ну, я, так сказать, уж не знаю, почему он так решил, но… — завертел руками Астахов.
— И что было дальше? Вы отказались?
— Разумеется, поначалу я отказался. Сами поймите, с какой стати я должен оплачивать чьи-то долги? Нет, мы, конечно, с Жорой были приятелями и порой выручали друг друга, но как бы и не более того… Почему я должен вникать в эти разборки? Не я же его кинул, в конце концов!
— Но циркач считал по-другому, — продолжил за него я.
— Ну да… Он держал меня в этой ужасной комнате двенадцать часов, без воды и пищи! Да еще и издевался надо мной: один раз пришел, сел напротив меня и принялся демонстративно жевать. Он притащил с собой всякие продукты и ел их прямо на моих глазах! Поразительная бесчеловечность! Напоследок он открыл коробку чипсов, с хрустом сжевал их все, а один оставшийся положил передо мной. И сказал, что на сегодня это мой обед, если я не поумнею. После этого он ушел. Я, конечно, проглотил этот кусочек, но, сами понимаете, он не в состоянии как бы утолить чувство голода…
— И вы не выдержали, — подсказал я.
— А что мне оставалось делать? — глубоко вздохнул Игорь Кириллович. — Кто знает, что еще пришло бы на ум этому извращенцу? Лучше уж заплатить ему, но остаться в живых… И потом, у меня, так сказать, предвыборная кампания, я не собираюсь отказываться от своих планов, а времени и так уже много упущено…
— Боюсь, что придется потерять еще чуть-чуть, — разочаровал я его. — Я тут разговаривал с вашей знакомой… Светланой Ярцевой.
На лице Астахова отразилось беспокойство. Я знал, что женщина призналась, что Астахов действительно ночевал у нее в ту злополучную ночь, когда погиб Скоробогатов, но точного времени, когда он пришел, назвать не смогла. А это означало, что он вполне мог приехать к ней после того, как переехал Скоробогатова машиной.
— Да вы не волнуйтесь, я ничего с ней плохого не делал. Главное — это то, что она ваше алиби подтвердить не в состоянии. Да его вообще никто не в состоянии подтвердить, — честно признался я. — Так что пока мы не установим точно личность преступника, покой ваш будет нарушен.
На лице Астахова отразился ужас.
— Вы что, собираетесь снова меня задержать? — выдавил он.
Я вздохнул. Я уже знал со слов Герасимова, что Астахов не обращался с просьбой о помиловании к тому самому важному господину, что приезжал к нему на черном лимузине. Я, правда, понятия не имел, зачем на самом деле тот приезжал и кто он вообще такой. Может быть, все это вообще не имеет отношения к Астахову? Но почему именно после беседы с ним Герасимов распорядился отпустить кандидата в депутаты? Сейчас искать ответ на этот вопрос мне было затруднительно. Сейчас меня волновало другое: преступник, который похитил Астахова. Его требовалось найти, и как можно скорее, дабы тот либо подтвердил показания Игоря Кирилловича, либо опроверг.
— Но вы понимаете, что из-за этой истории моя предвыборная кампания порушится?! — продолжал разоряться Астахов.
Я не стал отвечать ему, а вместо этого спросил:
— Сколько от вас требовал этот Тарас Николаевич?
Астахов назвал сумму. Она составляла десять тысяч долларов. Выходит, эту сумму был должен Скоробогатов неизвестному приколисту. А может, и меньше, а приколист накинул за моральный или какой-то еще ущерб.
— Послушайте, вы не можете меня задержать! — снова взвился на крик кандидат в депутаты.
— А я и не собираюсь! — улыбнулся я. — Вы сейчас поедете домой.
На лице Астахова отразилась целая гамма чувств. Он, кажется, даже не верил такому счастью.
— Только имейте в виду, что отпускаю я вас под подписку о невыезде, — продолжал я. — Так что лучше не делайте глупостей и не пытайтесь скрыться. Этим вы, кстати, только усугубите свое положение и автоматически признаете, что виновны в гибели Скоробогатова. Это уронит ваш имидж, и тогда уж точно ваша предвыборная кампания порушится. Так что живите себе спокойно, отъедайтесь, отсыпайтесь. Да, и старайтесь без нужды не выходить на улицу. На случай, если ваш Тарас Николаевич где-то поблизости. Вот ваш пропуск, можете быть свободны.
Я протянул ему подписанный собственноручно листок. Астахов недоверчиво посмотрел на него, а потом с невиданной для него прытью выскочил из кабинета — видимо, опасаясь, что я передумаю. Я же отправился к подполковнику Герасимову.
* * *
— Ай-яй-яй! Ну что ж ты будешь делать, а!
— Тарас, мы едва ноги унесли…
— Я бы вам не доверил даже роль «кушать подано!» — истошно заорал Иконников. — Сколько там было ментов?
— Двое.
— Нет, трое, ты путаешь? Один еще из комнаты потом выскочил! — перебил своего напарника второй, толкнув его локтем в бок.
Тарас гневно посмотрел на подчиненных, потом сплюнул и покачал головой.
— И что теперь делать? — Он в упор посмотрел на своих проштрафившихся подручных.
— Ну, а что, они знают, что ли, где мы? Вообще в другом городе!
— А с бабками что делать? — снова завопил Тарас. — Где толстяк теперь, где? Где его искать? В ментовке, что ли? Или вы из своего кармана мне возвращать будете, а?!