Я вздрогнула:
— Почему? Что она делала?
— Вот дел-то у нее как раз особо и не было. На второй день она пришла ко мне в домик — я б сказал, заглянула, но уж больно это смахивало на официальный визит. Вела она себя любезно, но холодно и смотрела на меня эдак свысока. Сейчас я счел бы ее поведение оскорбительным. Представьте, она заявила: «Для тебя все это, должно быть, в новинку!» Будто я раньше жил в хлеву и в глаза не видел прибранного жилья с водопроводом. Вела себя как викторианская леди, посетившая работный дом. А уж разряжена, вроде на какой-нибудь важный прием собралась, еще и пол-одиннадцатого не было, а она с головы до ног в драгоценностях и прическа наворочена — волосок к волоску.
Он ненадолго замолчал, видно вспоминая.
— Смешно. Она меня сразила — до того показалась шикарной. Хотя если б я увидел ее в обычной одежде где-нибудь в пабе, то решил бы, что она страшнее атомной войны. Но в двадцать лет многое кажется удивительным, особенно если прожил всю жизнь в захудалом тесном домишке. Представьте, я даже расстроился, когда она ушла. Еще подумал, что она настоящая леди. Впрочем, следующие несколько недель я о ней почти не вспоминал. Иногда видел, как она заходит в дом или выходит, — вот и все.
Но в один прекрасный день, подстригая кусты под самыми окнами, я услышал изнутри два голоса. Слов разобрать не мог, но понял, что эти двое здорово злятся. А вернее сказать, оба в бешенстве. Голос миссис Фишер я узнал, но голос того, с кем она ругалась, был мне незнаком. Судя по крикам, дело принимало опасный оборот. Я растерялся. Что делать? «Мало ли, что могло случиться, — подумал я. — Вдруг она, к примеру, спугнула вора?» Мистер Фишер на работе, а экономка где-то час назад ушла за покупками. Потом я услышал звон, вроде как что-то стеклянное разбилось, и понял, что нельзя притворяться, будто бы я этого не слышал.
Голоса доносились из дальней комнаты. Обойдя дом, я подошел к задней двери. Она была приоткрыта. Я потихоньку проскользнул внутрь и на цыпочках пошел на голоса. Дверь гостиной тоже была открыта наполовину. Я вытянул шею, заглянул — да так и обмер. Прямо-таки оцепенел. Миссис Фишер, почти голая — ей-богу, в одной только юбке и чулках, — поливала бранью парня примерно моих лет, ну разве что самую малость постарше. А тот застегивал на себе рубашку с бешеной скоростью. Весь пол в осколках — видно, она метнула в него декоративной тарелкой, но промахнулась. А потом меня как током шибануло: я понял, что она вдрызг пьяная. Волосы всклокочены, на ногах еле держится… «Ну давай, говнюк, давай, — верещала она, — вали к этой сучке, своей жене!» Уж простите меня за грубость, но я слово в слово повторил, что она тогда орала. Парень что-то буркнул и попятился к двери.
Я со всех ног бросился вон. Они ничего не услышали — куда там, она ж вопила как резаная. Я снова обежал вокруг дома и принялся подрезать кусты с таким усердием, словно от этого зависела моя жизнь. Я был потрясен как никогда… По крайней мере, на тот момент — потому что впереди меня ждало новое испытание. И тоже из-за Фишеров. Наверное, я очень мало чего знал о жизни до тех пор… даже не подозревал, что люди могут позволять себе такое, — простые люди, не говоря уже о богатых.
Он замолчал. Потрясенная не меньше, чем мой собеседник в тот далекий день, я лихорадочно соображала, как бы подтолкнуть его к продолжению рассказа.
— Кошмар, — наконец сочувственно произнесла я. — И что вы сделали?
— А что я мог сделать? Конечно, я ни словом не обмолвился о том, что видел, ни ей, ни тем более ее мужу. Примерно с неделю держал увиденное при себе, а на выходной встречался с друзьями и чуть было не выложил им все, но вовремя прикусил язык. Я ведь запомнил вопрос мистера Фишера насчет конфиденциальности. Однако в следующую субботу экономка заглянула ко мне на чашку чая, ну и поболтать немного — как я справляюсь с работой и всякое такое. Я подумал, что уж с ней-то можно поделиться. А она нисколечко не удивилась. «Что ж… Рано или поздно ты все равно узнал бы. Лично я, — говорит, — давно знаю, что она за птица. И мистер Фишер тоже в курсе. Странная они парочка. Натуральный брак по расчету, любовь и рядом не стояла».
Экономку звали миссис Браун. Оказалось, что она с молодых лет работала у родителей миссис Фишер и знала почти все тайны этой семьи. Рита, по словам миссис Браун, с самого детства была неуправляемой, потому как могла привлечь к себе внимание только своими выходками. Ее отец, добившийся всего сам и богатый, как Крез, женился на первой красавице в округе. Дочка стала разочарованием для своих родителей: они-то ждали хорошенькую принцессу, а Рита, как я уже сказал, красотой не страдала. В деньгах она отказа не знала, в этом отец с матерью баловали ее донельзя, но внимания на нее не обращали, а как только подросла, отправили ее в пансион. Миссис Браун сказала, что Рита этот пансион до смерти ненавидела. Ну так вот… За мальчишками она начала охотиться лет с тринадцати. Может, просто очень одинокой была и ей хотелось внимания. Как бы там ни было, но проблем она уйму создавала. Родители просто не знали, что с ней делать… мало того что уродина, так еще и бесконечные скандалы. Вдобавок она и пить начала, еще подростком. Когда Рита встретила Денниса Фишера, ее отца уже не было в живых, а мать была без памяти рада сплавить ее замуж. Чтобы хоть какие-то приличия соблюсти.
— А о Деннисе Фишере она что-нибудь рассказывала? — спросила я. — Я имею в виду — миссис Браун?
— Я спрашивал ее, но она знала о нем не слишком много. Местный парень, жутко башковитый, кучу стипендий еще в школе получал, затем грант на учебу в Оксфорде. Работал бухгалтером в Лондоне, Риту встретил во время одного из своих редких приездов домой. Он из большой шахтерской семьи, бедной как стая церковных мышей, потому и не хотел иметь никаких дел ни с кем из родственников. Амбиций выше крыши. — Мой анонимный собеседник снова вздохнул. — По словам миссис Браун, брак принес ему изрядные барыши — через год после женитьбы он открыл в наших краях собственную фабрику, и в мгновение ока она стала процветающей. Но он по-прежнему был женат на ней и от этого никуда не мог деться.
— Удивительно… — задумчиво произнесла я. — Почему он с ней не развелся? Ведь получил все, что хотел, — что же его останавливало?
— Ну-у-у, вот это как раз ясно, на этот вопрос даже я мог ответить. В то время развод означал громкий скандал, а скандалов мистер Фишер пуще всего боялся. Состоятельный, приличный человек — и вдруг про него в городе пошли бы сплетни. Оно ему надо? Волей-неволей приходилось сохранять брак. Миссис Фишер, правда, старалась держать свои любовные похождения и пьянство в секрете, но он явно опасался, что когда-нибудь все вылезет наружу. «Достаточно было увидеть их вместе, — говорила миссис Браун, — чтобы понять, в какой порочный круг они попали. Сперва он умасливал ее комплиментами и цветами, а как только надел кольцо ей на палец, все в момент изменилось. Чем холоднее он к ней относился, чем больше презирал за ее выходки, тем безобразнее она себя вела, чем хуже она себя вела — тем презрительнее он к ней относился. И тем больше времени проводил на работе». А он и правда почти не появлялся дома. Миссис Браун сказала, что это в порядке вещей. «Он женился на бизнесе, — объясняла она, — а жену получил в нагрузку».