— Да, — вместо хозяина фермы ответил Клеман, — но сначала приехал дорожный патруль. Потом, когда они увидели, что это… не просто несчастный случай, позвонили нам.
— У вас есть какие-нибудь соображения, месье Моризо?
Но мужчина по-прежнему сидел молча, обхватив голову руками, уперев локти в колени и уставившись в пустоту с выражением величайшей скорби на лице.
— Он обожал Хосе, — с грустью проговорила мадам Моризо.
Бертеги повернулся к жене. Это была крепкая женщина, с заметной сединой в волосах, одетая как большинство сельских жителей — в старые джинсы и свитер. У нее была квадратная, почти мужская челюсть и необычный, мечтательно-рассеянный взгляд, который никак не вязался с ее обликом.
— Да, он его обожал… Я могла бы сказать «как сына», но мне не с чем сравнивать — у нас нет сыновей… только дочь.
При последних словах она небрежно махнула рукой, словно речь шла о чем-то несущественном, и Бертеги мгновенно ощутил резкую неприязнь: он любил Дженни больше всех на свете.
— Итак, это случилось ночью, — полувопросительно произнес он.
— Да. Точнее, вчера поздно вечером. Он мне так сказал…
Все время «он»… Казалось, эта женщина не способна назвать мужа по имени. Или хотя бы просто сказать «муж»…
— И вы ничего не слышали? Ведь злоумышленник не мог пойти на такое дело с пустыми руками. У него, вероятно, был какой-то… инструмент. Ему нужно было принять меры предосторожности…
Всего на мгновение женщина отвела глаза, но Бертеги успел это заметить. Затем взгляд ее скользнул в сторону мужа.
— Нет. Но, сами видите, дом далеко отсюда.
Дом — приземистое одноэтажное здание из грубых камней — действительно стоял в доброй сотне метров от хозяйственных построек, которые выглядели добротными и ухоженными.
— У вас есть какие-либо соображения насчет того, кто мог это сделать? И почему?
— Никаких, — ответила мадам Моризо. — Не понимаю, кому понадобилось убивать быка. Тем более такого красивого, как Хосе. — Она помолчала и добавила почти с материнской улыбкой: — Он же был просто чудо. И совсем не злой… Его вся округа знала.
Бертеги взглянул на Клемана.
— Вокруг загона все осмотрели?
— Да, — кивнул лейтенант, — ребята все проверили, но не нашли ничего подозрительного…
— Быка, наверно, опоили снотворным. Как бы иначе с ним сладили?
Комиссар представил, как звонит судмедэксперту и сообщает ему об очередном, малость… специфическом клиенте. Да уж, перейти на работу с городского асфальта в сельский навоз оказалось непросто…
— Они вырезали ему сердце…
Бертеги обернулся: надо же, Филипп Моризо наконец открыл рот.
— Что? — спросил комиссар.
— Они вырезали ему сердце! — с яростью произнес фермер, словно выплевывая слова. — Эти сволочи вырезали ему серд…
— Ну-ну, это еще неизвестно, — успокаивающе пробормотала мадам Моризо.
— Заткнись! Я знаю, что говорю. Они вырезали у него сердце!
Жена коротко вздохнула и пожала плечами.
— Простите, месье Моризо, но как вы узнали? — спросил Бертеги.
Человек, освещенный последними лучами заходящего осеннего солнца и по-прежнему сидящий неподвижно перед небольшой группой молчаливых людей, затерянной среди золотистых равнин Бургундии, отвел глаза от неподвижной черной громады, распростертой у его ног, и недоуменно посмотрел на комиссара. Казалось, он только что услышал самый глупый вопрос в своей жизни.
— Потому что я проверял, — просто сказал он.
* * *
Они поднимались по размякшей от воды тропинке к шоссе — Бертеги старался не слишком испачкать свои ботинки фирмы «Чёрч», тщательно натертые воском два дня назад. Клеман, шедший рядом с ним, молчал, погруженный в мрачную задумчивость.
— Ты их знаешь? — спросил Бертеги.
— Немножко. Лет десять назад они попали в автокатастрофу, очень серьезную… После этого мадам Моризо стала в некотором роде местной знаменитостью.
— Из-за этой катастрофы? — уточнил комиссар.
— Да. Она пережила… как это называется… клиническую смерть.
— Туннель, яркий свет, все такое?
— Да. С тех пор в семье возникли какие-то проблемы… И сама мадам Моризо очень изменилась.
Бертеги вспомнил мечтательно-рассеянный взгляд женщины. Взгляд человека, так полностью и не пришедшего в себя после встречи… со светом?
— И каком смысле изменилась? — спросил он.
— У нее появились целительские способности. Она избавляла от болей в спине, лечила радикулит и прочие хвори в этом роде… А мужу это не очень нравилось.
— Что ты думаешь об этом деле? — Бертеги решил сменить тему, поскольку местные сплетни его утомили. — Ты считаешь нормальным, что он… проверил наличие сердца? Я, конечно, плохо знаком с местными обычаями, но…
Клеман остановился.
— Нет, это не нормально… Но именно когда знакомы местные обычаи, это как раз не удивляет. — Он помолчал и добавил: — Кстати, сердце так и не нашли.
Остаток пути к машинам они проделали в молчании. Когда Клеман уже собирался сесть в свой автомобиль, Бертеги его удержал.
— Зачем ты меня сюда привез?
Лейтенант застыл на месте.
— Не знаю, — нерешительно сказал он. — Хотел, чтобы вы это увидели…
Комиссар вспомнил застывший взгляд Моризо.
Они вырезали ему сердце!
— А эти люди… проходили по делу Талько?
Взгляд Клемана словно бы затерялся в окрестных лугах.
— Возможно… — Он замялся. — Не помню… не уверен. Я знаю только, что мадам Моризо прекратила свои «сеансы» после этого дела. Вот это я точно помню.
— Этому были причины? По крайней мере, ты можешь что-нибудь вспомнить? А то, я смотрю, у тебя избирательная память о тех событиях…
Клеман не заметил иронии или решил ее проигнорировать.
— Моя жена пару раз к ней ходила. У нее артрит — у моей жены, я имею в виду. Воспаление суставов рук. И эти сеансы ей помогли. Она утверждала, что стала себя чувствовать гораздо лучше. Во время процесса Талько Сильвия снова наведалась к мадам Моризо, но та больше никому не помогала. Причем обошлась с моей женой довольно грубо — буквально вытолкала ее за дверь.
— Поэтому ты хотел, чтобы я сюда приехал? Ты думаешь, здесь есть какая-то связь с нашей утренней… клиенткой?
— Не знаю, — вздохнул Клеман. — Я полагаю, что нет, но… ведь вы босс. Есть тут связь или нет, вам все же нужно быть в курсе дел.
Бертеги кивнул, нисколько не обманутый словами подчиненного. Клеман, судя по всему, был уверен, что связь есть. Не явная, не прямая… но он не стал бы настаивать на личном участии начальника, если бы считал убийство быка незначительным событием.